Мансур с поразительным для своего громадного тела проворством метнулся вперед, на Олега. Этот бросок был стремителен и бесшумен, но Трегрей успел обернуться.
Дальше произошло нечто странное. Олег даже не поднял рук, чтобы защититься, но Мансур, подлетевший уже почти вплотную к нему, вдруг застыл, на крохотную долю секунду окаменел в своем порыве — и тотчас откинулся назад с такой силой, что едва устоял на ногах. Словно он наткнулся всем телом на упругую невидимую преграду.
На виске Олега обозначился голубой зигзаг вздувшейся вены. Пульсирующе толкнулся под кожей несколько раз… и растаял.
Мансур шатнулся в одну сторону, в другую… И нетвердо ступая, двинулся прочь от Олега. На ходу он беспрерывно встряхивал головой и беспорядочно поводил руками перед собой, словно пытался отмахнуться от чего-то, видимого лишь ему одному. Он выглядел так, как выглядит оглушенный за секунду до того, как окончательно потерять сознание и рухнуть наземь.
— …операции, кою способен исполнить любой человек, имеющий минимальные навыки оказания медицинской помощи, — договорил между тем Олег, снова обратившись к Командору.
А потом Трегрей повернулся к Мансуру. Того, обмякшего и безвольного, с великим трудом удерживали в вертикальном положении Саня Гусь, Мазур и еще двое солдат.
— Братан, ты чего?.. Ты чего, братан?.. — быстро-быстро шептал, с тревогой заглядывая в лицо Мансуру, Гусь.
— Я же сказал, — произнес Олег, — никому боле драться не позволю. Разве непонятно? Я это решительно возбраняю.
Мансур в очередной раз встряхнул головой. И вдруг выпрямился и посмотрел вокруг взглядом уже не мутным, а более-менее осмысленным. Вся казарма замерла в опасливом ожидании, что сейчас грянет такая буря…
Но ничего подобного почему-то не произошло. Мансур поворотом тела вырвался из рук добровольных помощников, тяжело протопал к своей койке и, ни слова не говоря, ничком упал на нее и затих.
В коридоре застучали торопливые шаги.
На пороге возник встрепанный и полуодетый дежурный старший лейтенант Бородин, за глаза именуемый в части Бородулей. За спиной Бородули маячил бледный Сомик, а за спиной Сомика — хлопал глазами растяпа-дневальный.
— Во, ловкий душара… — изумленно прошипел кто-то, отдавая дань почти неестественной ловкости, с которой Женя умудрился выскользнуть из казармы так, что никто его исчезновения и не заметил.
— Что за шухер в расположении?! — начал было начальственным раскатом Бородуля, но сразу осекся, заметив окровавленного Командора. — Вы что, придурки, охренели совсем? — понизив голос и инстинктивно оглянувшись, захрипел он. — На дизель не терпится, козлы?.. Эй, как тебя?.. Пострадавший! Марш со мной в санчасть! Как же ты так, болезный, неудачно с койки-то упал… Что?! — рыкнул он на открывшего было рот Двуху. — Я сказал «с койки упал», значит — с койки упал!
— Рядовой Каверин был избит, — проговорил Олег. — И каждый здесь это подтвердит.
Если Бородуля его и услышал, то реагировать не стал. Не до того было Бородуле.
— В санчасть, в санчасть!.. — суетился он. — Ты, ты и ты! Взяли быстро этого парашютиста и волоките в санчасть… Уроды, нашли время барагозить… И ведь, твари, именно в мое дежурство. Постой, а фамилия парашютиста как? Каверин? Это, тот самый Каверин, что ли, за которого из штаба просили?.. Ух, екарный бабай! Нашли, кого бодрить! Шумиха, блин, подымется!..
Когда казарма затихла, младший сержант Бурыба поднял голову, осторожно осмотрелся. Все спали… Или делали вид, что спали. Бурыба тихонько встал, подтянул трусы и на цыпочках пробрался по проходу к той койке, из изголовья которой он не так давно вырвал дужку. Щурясь в потемках, он начал торопливо, но внимательно осматривать дужку, почти касаясь ее носом — точно обнюхивал.
«Показалось… — спустя минуту с облегчением подумал он. — В натуре, показалось. Не может же такого на самом деле быть…»
