— А то что же? Приказ, конечно.
— Приказ исполню, — выдал Олег. — Но должен предупредить, что личный состав недопустимо задействовать на работах, проводящихся с целью достижения личной выгоды для командира.
Рома миролюбиво фыркнул, не поворачиваясь:
— Опять пургу несешь… Тебе трудно, что ли, помочь человеку? Даже не мне, а Свете? Трудно, да? Ну, считай, это не приказ, а просьба. Хороший поступок совершаешь ради симпатичной девушки.
Олег помедлил и улыбнулся.
— Тогда другое дело, — сказал он.
Причину неисправности Олег определил довольно быстро, устранил поломку еще быстрее. В очередной раз с неохотой оторвавшийся от ноутбука сержант Неумоев влез на водительское сиденье и несколько раз завел и заглушил двигатель.
— Молоток! — похвалил он. — Не ожидал… Золотой ты человек, Гуманоид, как выясняется. Ладно, беги ставь чайник, жрать будем. Давай, быстрее, а то тебе еще печку дочищать…
За обедом Рома вытащил мобильник и, подмигнув Олегу, набрал номер.
— Алло! — выговорил Неумоев извивающимся от игривости голосом. — Светочка? Ага, это я, Роман. Узнала? Ну, в общем, машинка твоя готова… Да, уже. Вот так вот быстро… — он снова подмигнул Олегу. — Можешь, приезжать прямо сейчас и забирать. Что?..
Сержант выслушал ответ и погрустнел.
— Не получается, да? Мама?.. А что с мамой, заболела? Простудилась? А, вон оно что… Ой, извини, я не знал. Ну, тогда до завтра…
— Сегодня не приедет? — неожиданно для себя спросил Олег.
— Не… А чего это ты интересуешься? Запал на Светку, что ли, а, Гуманоид? — сержант шутливо погрозил парню пальцем.
Олег отвел глаза и пожал плечами. Он и сам не понял, что это ему взбрело в голову осведомиться насчет того, когда на территории бани появится светловолосая девушка. Как-то само собой вырвалось. Странно, раньше он за собой такого не замечал…
— Дочка особиста нашего, Глазова, — пояснил Неумоев. — Нормальная такая дивчина. Строгих правил, говорят, но это и хорошо. Не то, что местные марамойки… Ну что, похавал? Валяй пахать. А завтра с утреца еще надо полы везде отдраить и на территории порядок навести…
На следующий день, перед отправкой Олега обратно в часть, сержант аж расчувствовался:
— Почаще бы таких, как ты, гуманоидов, присылали… А то дадут неандертальцев каких-нибудь криворуких, возись тут с ними. Ну, удачи, братан, — закончил Рома. — Она тебе в части понадобится…
— Не вполне понял, — сказал Олег.
— А чего тут не понять, — сочувственно усмехнулся Неумоев. — Тебя ж не просто так сюда сунули аж на двое суток. Поди, набарагозил чего в расположении, вот и убрали тебя на время, пока утрясется. Наверное, сам и напросился, а тебе, так сказать, навстречу пошли. С дедами, что ли, поцапался? Ну, не хочешь, не говори. Мне-то что… Только вот, что я тебе скажу, братан Гуманоид: от проблем не убежать. Их решать нужно. А еще лучше — не вляпываться в них… Ну, бывай, боец!
Если смотреть на Москву с большой высоты ярким летом, почему-то мгновенно возникает невольное чувство, что там, именно там, внизу, кипит настоящая, более реальная, чем где бы то ни было в стране, жизнь. По переплетенным веткам и узлам трасс скользят автомобили, будто пульсируют энергетические импульсы; колышется пестрая человеческая толпа, омывая подножья бесчисленных строений… Зимней ночью эта вечная городская оживленность внизу не то чтобы утихает — затушеванная подсвеченной синей темнотой, она становится потаенной и загадочной, какой-то сказочной, и потому притягивает еще сильнее. Совсем другое дело — взглянуть с высоты на Москву, погруженную на самое дно сумрачной и холодной ноябрьской осени. Оживленность затихает, теперь в ней с трудом различается, собственно, жизнь. Слякотные и промозглые улицы наполняются копошением, наводящим на тоскливые мысли о тяжелой сырой
