люди, приходят на минутку и сразу же исчезают.
- Это не Молин, его я бы узнал.
Колльберг покосился на него.
- Может, Гюннарссон?
- Нет, того я тоже видел.
В ресторан вошла женщина. Рыжеволосая, довольно молодая, в кирпично-красном свитере, твидовой юбке и зеленых чулках. Она двигалась непринужденно, рыскала глазами по залу и при этом ковырялась в носу. Потом присела за заказанный столик и сказала:
- Мое почтение, Пелле.
- Мое почтение.
- Пелле, - сказал Колльберг, - значит, это Кронквист. А эта женщина Пиа Больт.
- Почему у них у всех усы и борода?
Мартин Бек произнес это в глубокой задумчивости, словно это была проблема, над которой он уже долго ломает себе голову.
- Наверное, это фальшивые усы и борода, - совершенно серьезно ответил Колльберг.
Он взглянул на часы.
- Только для того, чтобы нас раздражать, - добавил он.
- Нам уже пора возвращаться, - сказал Мартин Бек. - Ты сказал Стенстрёму, чтобы он пришел?
Колльберг кивнул. Уходя, они услышали, как мужчина по имени Пер Кронквист подзывает официантку:
- Поскорее дорогая! Я умираю от жажды!
Несколько человек рассмеялось.
* * *
В управлении полиции было тихо, как в кирхе. Стенстрём сидел в кабинете и раскладывал пасьянс.
Колльберг окинул его критическим взглядом и сказал:
- Что-то ты рано начинаешь. Что будешь делать, когда состаришься?
- Сидеть и говорить то же самое, что и сейчас: "Почему я здесь сижу?".
- Проверишь несколько алиби, - сказал Мартин Бек. - Леннарт, дай ему список.
Стенстрём взял список и бегло просмотрел его.
- Сейчас?
- Да, еще сегодня вечером.
- Молин, Лунд, Кронквист, Гюннарссон, Бенгтфорс, Пиа Больт. Кто это такой, Бенгтфорс?
- Это опечатка, - хмуро сказал Колльберг. - Там, естественно, должно быть Бенгт Форс.
- Девушку тоже проверять?
- Да, если это тебя развлечет, - сказал Мартин Бек. - Она сидит в ресторане "У кружки".
- Я могу говорить непосредственно с ними?
- Конечно. Почему бы и нет? Обычный опрос в связи с делом Альфа Матссона. Теперь уже все знают, о чем идет речь. Кстати, как там дела у ребят из отдела по борьбе с наркотиками?
- Я разговаривал с Якобсоном, - сказал Стенстрём. - Они уже набрали почти полные сети. Когда разнеслось, что Матссон в этом замешан, у всех развязались языки. Кстати, мне пришла в голову одна идея. Матссон продавал среди прочих нескольким полным развалинам и вытягивал из них неплохие деньги.
Он замолчал.
- Так какая же идея пришла тебе в голову? - спросил Колльберг.
- Возможно, один из этих бедняг, которых он обдирал, какой-нибудь его клиент уже был сыт по горло, если можно так выразиться?
- Ну, такое возможно, - с серьезным видом сказал Мартин Бек.
- Особенно в кинофильмах, - дополнил Колльберг. - Американских.
Стенстрём сунул список в карман и встал. В дверях он остановился и обиженно сказал:
- У нас иногда тоже так бывает.
- Возможно, - согласился Колльберг. - Но ты забыл, что Матссон исчез в Венгрии, куда поехал за товаром для этих своих бедняг. Ну, тебе уже пора уходить.
Стенстрём ушел.
- Ну, ты и ехидный, - заметил Мартин Бек.
- Он что, не может подумать, прежде чем говорить? - сказал Колльберг.
- Вот именно, он подумал.
- Ну да!
Мартин Бек вышел в коридор. Стенстрём как раз надевал пиджак.
- Посмотри каждому в паспорт. Стенстрём кивнул.
- И не ходи один.
- Они опасны? - колюче спросил Стенстрём.
- Инструкция, - проворчал Мартин Бек.
Он вернулся к Колльбергу. Они сидели тихо, пока не зазвонил телефон. Мартин Бек взял трубку.
- Разговор с Будапештом состоится в семь часов, а не в пять, - сухо сообщила телефонистка.
Они немного поразмышляли над этим сообщением. Потом Колльберг сказал:
- Черт возьми. Это досадно.
- Гм, - сказал Мартин Бек. - Ты прав, ничего хорошего в этом нет.
- Два часа, - сказал Колльберг. - Может, поедем немножечко оглядимся?
- Почему бы и нет?
Они проехали через Вестерброн. Субботнее движение уже затихло, и на мосту почти не было машин. Посередине моста они обогнали немецкий автобус с туристами. Он ехал медленно, и Мартин Бек видел, как туристы встают и смотрят в окна на отливающую серебром воду залива и дождливую панораму города на заднем плане.
- Молин - единственный из них, кто живет не в центре, - сказал Колльберг. - Начнем с него.
Они продолжили путь через Лильехольмсброн, проехали по Орстаплан, где клубился густой туман, и повернули в аллею на Сокенвеген. Колльберг свернул с главного шоссе и немного попетлял по узким улочкам, застроенным частными домиками, пока не нашел нужный. Он медленно ехал вдоль живых изгородей и читал таблички на калитках.
- Здесь, - сказал он. - Молин живет слева. Эти ступеньки ведут к нему. Раньше в доме жила одна семья, но теперь его разделили. Второй вход сзади.
- Кто живет в другой половине дома? - спросил Мартин Бек.
- Какой-то таможенник на пенсии, с женой
Сад перед домом был большой, заросший искривленными яблонями и густыми кустами смородины и крыжовника. Живая изгородь была аккуратно подстрижена, а белая калитка казалась свежевыкрашенной.
- Большой сад, - сказал Колльберг. - И должным образом защищен от любопытных. Хочешь как следует все это осмотреть?
- Нет, поезжай дальше.
- Ну, тогда поедем на Свартенгатан, - сказал Колльберг, - к Гюннарссону.
Они поехали по Нюнесвеген в Сёдермальм и припарковали автомобиль на Мосебакеторг.
Дом номер шесть по Свартенгатан находился почти на самой площади. Это был старый жилой дом с большим мощеным двором. Гюннарссон жил на третьем этаже, окна его квартиры выходили на улицу.
- Он живет здесь не очень давно, - через минуту сказал Мартин Бек.
- С первого июля.
- А до этого жил в Хагалунде. Знаешь где?
Колльберг остановился перед красным светофором возле кирхи Святого Якоба и кивнул в направлении большого углового окна ресторана "Опера-келларен".
- Может, они все как раз там сидят, - сказал он. - Кроме Матссона. В Хагалунде? Да, знаю.
- Ну, так мы потом туда тоже съездим, - сказал Мартин Бек. - Поезжай вдоль воды, чтобы я мог
