— Разумеется, нет. Об этом я бы герцогу ни за что не сказала.
— Мне кажется, сестра Джоанна, что вы должны сообщить мне правду — на всякий случай, чтобы я был готов ко всему.
— Не могу. Поклялась перед Богом, что не скажу никому.
Брат Эдмунд кивнул:
— Ну, тогда не будем больше говорить об этом.
Мы снова тронулись в путь. В самом конце улицы группа каких-то негодяев избивала нищего.
— Епископ Гардинер лично допрашивал меня, — сообщил брат Эдмунд. — Я ничего ему не сказал, но, боюсь, он подозревает, что в Блэкфрайарз нас привело нечто большее, чем просто желание помолиться.
Сердце мое мучительно сжалось, а потом часто забилось. Вот этого я предвидеть не могла. Епископ хитер, как лиса, и слишком хорошо знает нас с братом Эдмундом. Если кто и способен разнюхать про пророчества и мою роль в них, то это Стефан Гардинер.
Брат Эдмунд вдруг громко ахнул, но совсем не потому, что испугался коварного епископа. Просто как раз в этот момент он тоже заметил головорезов, избивавших нищего. Не успела я и слова сказать, как мой друг бросился к ним.
— Стойте! — закричал он. — Немедленно оставьте этого человека в покое!
Ничего не понимая, я устремилась за ним. С чего вдруг брат Эдмунд решил ввязаться в уличную драку?
Высокий широкоплечий громила, зажавший беднягу-нищего под мышкой, как куль с овсом, злобно посмотрел на брата Эдмунда:
— А ты кто такой? Тоже небось сторонник Папы?
И только теперь я рассмотрела нищего как следует и поняла, что это был вовсе не нищий. На человеке, на которого напали бандиты, была ряса монаха-цистерцианца с капюшоном. Когда верзила оторвал этот капюшон и отшвырнул его в сторону, я с изумлением увидела белое как мел лицо брата Освальда. Он был в полубессознательном состоянии, по подбородку несчастного струилась кровь.
— Да вы никак знаете этого урода? — догадался громила.
— Он монах, Божий человек, — ответил брат Эдмунд. — Вы должны немедленно отпустить его.
— Мы больше не кланяемся монахам, — прорычал бандит. — Они все лицемеры, колдуны и бездельники.
Я и прежде слышала, как простые обыватели злобно ругают монахов, и всякий раз испытывала такую боль, словно меня били по лицу. Получалось, что людей в рясах ненавидели не только король с Кромвелем и их приспешники.
— Он папист, — орал громила, — а мы знаем, что надо делать с папистами! Верно, ребята?
Остальные радостно заржали. Их было человек десять, не меньше.
— Посмотрите, он совсем слабый и беззащитный. Ну как вам не стыдно, нашли на ком демонстрировать свою силу! — увещевал негодяев брат Эдмунд.
Вожак бандитов швырнул брата Освальда на землю. Монах застонал. Мой друг бросился было к нему, но дорогу ему преградил все тот же громила.
— Тогда давай я испробую свою силу на тебе! Ты как, не против? — загоготал он в полном восторге от собственного остроумия.
— Нет! — закричала я. — Прекратите немедленно!
Бандит обернулся и плотоядно оглядел меня с головы до ног:
— А-а, да ты и девчонку привел с собой? Сейчас позабавимся…
Брат Эдмунд поспешно спрятал меня за свою спину:
— Пусть только кто-нибудь попробует тронуть ее хоть пальцем!
Он поднял правую руку, сжав ее в кулак. Вывести из себя брата Эдмунда было не так-то просто, но когда это все-таки случалось, в гневе он бывал страшен.
Громила угрожающе набычился и двинулся на нас. А вместе с ним и вся его банда.
Вдруг сзади послышался громкий топот. Десятка два человек бежали к нам по улице от Винчестер-Хауса, некоторые размахивали палками.
— А ну убирайтесь прочь! — кричал седовласый священник. — Прочь, вам сказано!
Головорезов сразу как ветром сдуло. Только главарь остановился на перекрестке, обернулся и крикнул:
— Думаете, мы забудем, что ваш епископ Гардинер встал на сторону папистов? Как бы не так!
— Это брат Освальд, бывший монах цистерцианского ордена, — сообщила я священнику, который столь вовремя появился из особняка Гардинера. — Он ранен, вы должны отнести его в Винчестер-Хаус и обеспечить ему уход и лечение.
