попытался было отказаться, стал настаивать.
— Да ладно вам, посмотрите на меня, я на пять лет старше вас, а совсем не устал, — поддразнивал Жаккард торговца. — Надо же пропустить по бокалу вина за благополучное прибытие, а?
В конце концов уговоры возымели действие, и господин Адамс согласился. Ну и слава богу: Жаккард будет болтать с новым другом, и у него не будет времени изводить меня своими нравоучениями. Близилась ночь, но, в отличие от Лондона и других английских городов, жителям которых строго предписывалось спать в темное время суток, на широких улицах Антверпена было полно народу. Порой я слышала французскую и испанскую речь, но по большей части уши резал очень странный язык: мои спутники пояснили, что это голландский. Из открытых дверей и окон лилась музыка, воздух благоухал приятными ароматами. Вечер был просто чудесный.
Что и говорить, запахами Антверпен сильно отличался от Лондона. Я предполагала, что во всех крупных портовых городах неизбежно воняет нечистотами. Но здесь наряду с этим повсюду чувствовался еще и резкий запах свежеотпечатанных книг, а также витали в воздухе пикантные ароматы самых разных пряностей: гвоздики, корицы, имбиря, перца и еще каких-то экзотических трав, о которых я прежде и понятия не имела.
Окажись я в Нидерландах по другому поводу и при иных обстоятельствах, наверняка бы сейчас с восторгом предвкушала, как стану исследовать неведомые уголки Антверпена. Но, увы, мы явились в этот райский уголок земли с довольно-таки темной миссией.
Жаккард привел нас на какую-то тихую улочку. Таверна оказалась не столь хороша, как я ожидала. Зато Ролина здесь многие знали: он поздоровался с одним посетителем, дружески улыбнулся другому. Оба перекинулись с ним словцом: мол, давненько мы не виделись, где ты пропадал. А потом вдруг как-то незаметно покинули заведение.
Мы уселись за стол. Жаккард стал хвастаться, что таких вин, как в Антверпене, во всем мире не сыщешь.
— Из обеих Америк сюда рекой плывут серебро и пряности, так что даже в самой захудалой таверне всегда имеется отличный выбор французских вин: они здесь лучше, чем в самом Париже.
Чарльз Адамс пригубил вино, которое заказал Жаккард.
— Ну как? — поинтересовался голландец. — Разве оно не великолепно?
— Слегка кисловато на мой вкус, — не сразу ответил Адамс. — Вы уж простите меня за откровенность, господин Ролин.
— Что-о? Они посмели подать моему другу кислое вино? — Жаккард вскочил из-за стола и направился куда-то в задние помещения. Буквально минуты через три он вернулся и поманил господина Адамса.
— Хозяин таверны просит у вас прощения и предлагает нам отведать вина из своих лучших запасов в его личной комнате. Это вино с острова Мадейра. Пойдемте же.
— А как же ваша жена? — спросил господин Адамс, бросив на меня взгляд.
— А что с ней случится? Выпьем вина и сразу вернемся. Оно у хозяина хранится в особой бочке, его надо попробовать сразу же после того, как нальешь.
Как только Чарльз с Жаккардом ушли, я вдруг обратила внимание, что в заведении стало как-то очень уж тихо. Посетителей, кроме нас, больше не было. В углу какая-то пожилая женщина с печальными глазами вытирала стаканы. И только откуда-то из другой таверны, расположенной дальше по улице, доносились едва различимые звуки музыки.
Не знаю, как я вдруг сообразила, что произошло. В таверне стояла полная тишина: не было слышно ни шума, ни каких-либо других подозрительных звуков. И тем не менее я все поняла.
Я вскочила и бросилась к той двери, за которой скрылись мои спутники. Когда я пробегала мимо женщины, полировавшей стаканы, она подняла печальное лицо и взглянула на меня с сочувствием.
Оказывается, эта дверь вела вовсе не в комнату хозяина таверны. За ней обнаружился очень узкий коридор с каменными стенами. В другом конце его, под прикрепленным к стене фонарем, я увидела Жаккарда, склонившегося над Чарльзом Адамсом. Похоже, он только что перерезал торговцу глотку.
43
— Неужели вы думаете, что мне очень хотелось убивать этого мальчишку? — сурово спросил Жаккард, вытирая мокрое от пота лицо. — Просто у нас не было другого выхода.
Он притащил меня обратно в таверну. Дверь на улицу была закрыта и заперта. Я и не слышала, что за мной бесшумно шел
