Я кивнула.
— Мы непременно решим все ваши проблемы, — продолжал посланник. — Вы обязательно вернетесь на родину. А если вдруг после того, как все свершится, вы не сможете спокойно жить в Англии, мы устроим так, что вы обоснуетесь в Европе. Снова поступите в монастырь доминиканского ордена… Я легко могу найти для вас место в Нидерландах или в Испании. О вас позаботятся, ни о чем не беспокойтесь.
Я понимала, что Шапуи прав. Идти на попятный в любом случае было уже поздно. И я осталась с Ролином.
Мы с Жаккардом старались ехать как можно быстрее; за нами поспешали двое слуг. Было так жарко, что я насквозь вспотела. Жара ввергла меня в какое-то душевное оцепенение, с которым я безуспешно пыталась бороться.
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда мы с Жаккардом Ролином добрались до того места, где Шельда впадает в Лейе. Вот он, город, в котором я должна услышать третье, последнее пророчество.
Гент показался мне ничуть не меньше Антверпена. Въехав в него, мы сразу увидели величественный кафедральный собор, выложенный из серого камня. На кривых улочках то и дело попадались красивые здания: то пышный замок, то великолепное аббатство или старинная ратуша. Но атмосфера в Генте заметно отличалась от атмосферы Антверпена. Если портовый город излучал очарование открытости и радостного процветания, то здесь на лицах прохожих ясно читалось выражение подозрительности и недоверия.
— Это город бунтовщиков и смутьянов, — пояснил Жаккард. — Жители Гента отказались платить императору Карлу налоги: заявили, что не станут раскошеливаться, оплачивая его войны. А как ему без денег управлять империей? Это все здешние бюргеры мутят воду: взбаламутили весь Гент и объявили о его независимости.
В первый раз я слышала, чтобы город восстал против своего монарха. И это город, где Карл родился? Новые вопросы не давали мне покоя, грызли мне душу. Если император не в состоянии править Фландрией, колыбелью династии Габсбургов, как же он управляет огромной, раскинувшейся на пол-Европы империей, да еще готовит вторжение в Англию?
Улица, по которой мы ехали, вела нас к огромной городской площади: я увидела ее еще издалека. Оттуда до слуха нашего доносились какие-то звуки. Вскоре стало ясно: это были крики множества людей, сопровождаемые громким свистом. Народу, похоже, собралось очень много: сотни или даже тысячи людей.
Когда мы подъехали к площади совсем близко, Жаккард выругался. Перед нами, окружая возведенный посередине площади помост, колыхалась густая и плотная толпа. Проехать сквозь это скопище народу не было никакой возможности.
— Гравенстеен расположен как раз по другую сторону этой площади, — сказал Ролин. — Нам надо проехать еще три улицы.
— А что такое Гравенстеен?
— Старинная городская тюрьма, там содержится… поджидает вашего прибытия провидец. До полуночи осталось меньше четырех часов. Необходимо пробиться сквозь эту толпу на ту сторону, да еще нам наверняка придется объяснять, почему это мы спешим прочь, когда все жители Гента собрались здесь… Да уж, задача не из легких.
Он спешился и приказал слугам стеречь лошадей, а мне велел:
— Не двигайтесь с места. Я скоро вернусь, только кое-что разузнаю.
Оставшись одна с молчаливыми слугами, я стала думать о предстоящей встрече с провидцем, которого держат в тюремной камере. Бежали минуты, неспокойное море народу все больше пугало меня. Невольно вспомнилась кровожадная толпа на Смитфилде, радостно глазеющая на то, как горит на костре моя любимая сестренка Маргарет.
Я стала молиться, чтобы Господь дал мне силы выдержать все до конца.
Вернулся Жаккард. Новости, которые он принес, были ужасны. Город действительно отказался платить налоги Марии Венгерской, правительнице Нидерландов и родной сестре императора Карла. Горожане заявили, что не признают власти императора и не обязаны хранить верность монархии; они вспомнили про какие-то полузабытые права прежних времен, которые у них были еще до того, как воцарилась династия Габсбургов. Верхушка города, богатые бюргеры, все как один поклялись сжечь документ, согласно которому город Гент присягнул на верность империи. Верным Карлу оставался только глава городского совета, он-то и хранил этот документ в потайном месте и наотрез отказался отдать его бунтовщикам. Но отцы города устроили судебное разбирательство и осудили непокорного главу совета на смерть. Сегодня на этой площади должна была состояться его казнь.
Жаккард махнул рукой в сторону помоста. Я в страхе зажала ладонью рот. Так вот оно что! Я случайно угадала: толпа собралась, чтобы поглазеть на публичную казнь.
Ролин подтолкнул меня, приказывая идти вперед, в сторону помоста.
— Нет-нет, только не это… — слабо сопротивлялась я.
— Это не займет много времени, главу совета должны казнить до захода солнца, — прошептал он мне на ухо. — И тогда мы сможем быстро попасть в Гравенстеен.
