испанки. Поэтому и похожи.
— Госпожа Джоанна рядом с вами, что луна рядом с солнцем.
Мне стало так противно, что захотелось поскорее покинуть гостиную.
Гертруда склонила голову и поерзала в кресле. Она всегда так ерзала, перед тем как сказать что-нибудь важное.
— Госпожа Стаффорд не приветствует комплиментов как таковых и, когда слышит их, не получает никакого удовольствия.
— Ах да, понимаю… влияние монастырской жизни. — Мужчина уважительно понизил голос.
Гертруда обернулась ко мне:
— Познакомьтесь, милая, это доктор Брэнч, один их самых лучших врачей в нашей стране. Он три года учился в Монпелье. Я никогда не приглашаю для консультаций тех, кто закончил только лишь наш медицинский колледж. — И оба усмехнулись, словно говорили о чем-то, понятном только им двоим.
— Вы нездоровы? Или, может быть, Генри? — спросила я. — Что с вами?
— Ах, все то же самое, ничего нового. У моего дорогого мужа вечные проблемы с пищеварением. А меня с тысяча пятьсот двадцать восьмого года постоянно преследуют какие-то болячки. И помогают только средства, которые рекомендует доктор Брэнч.
Я прекрасно знала, о чем она говорит: десять лет назад, как раз накануне нашей памятной поездки в Кентербери, Англию поразила страшная эпидемия так называемой «потливой горячки», от которой погибло очень много народу. Болезнь оставила свою печать и на Гертруде. Однажды ночью она призналась мне, что больше не может иметь детей. Так что Эдвард — единственный наследник рода Кортни.
Внезапно маркиза нахмурилась:
— Джоанна, вы словно бы не в своей тарелке. Что-нибудь случилось?
При докторе Брэнче, который продолжал ощупывать меня своими масляными глазками, мне совершенно не хотелось рассказывать Гертруде о том, что я испытала в большой зале. Поэтому я сказала:
— Городской глашатай кричал что-то про императора Карла, но я не совсем поняла, в чем там дело.
— Он потерпел поражение в битве у Превезе! — Гертруда хлопнула ладонью по подлокотнику кресла. — Только представьте, магометане наголову разгромили флот Священной лиги! — Да уж, Гертруда прекрасно разбиралась в политике и, как всегда, оказалась на высоте.
— Неужели это правда и варвары-мусульмане порабощают христиан? — воскликнул доктор Брэнч.
— Император Карл рано или поздно одержит над ними верх, — отозвалась Гертруда.
— Уже много месяцев по Лондону ходят всякие слухи, — сказал доктор Брэнч. — Дескать, Франция больше нам не союзник и мы остались одни, в полной изоляции. Может, хоть это поражение в Средиземном море и угроза мусульманского нашествия предотвратит вторжение армии Священной Римской империи в Англию?
Неужели Карл способен напасть на Британию? Мне стало страшно. Услышав, что нам грозит вторжение, я не могла не вспомнить о леди Марии.
— А как же наши дипломатические альянсы? — поинтересовалась я, тщательно подбирая слова. — Это каким-либо образом отразится на Англии и на… э-э-э… влиятельных лицах, которые здесь живут?
Наши с Гертрудой взгляды встретились.
— Такие лица, насколько я понимаю, пока в безопасности, — ответила она. И едва заметно кивнула.
Доктор, разумеется, не заметил этого. Но у меня было такое чувство, что маркиза прочитала мои самые потаенные мысли и постаралась меня успокоить. В преданности старшей дочери короля мы с ней были заодно.
— Как это удачно, что вы пришли сюда, Джоанна, — сказала Гертруда. — Это избавило меня от необходимости посылать за вами. Прошу вас, сядьте здесь, напротив доктора.
— Но я не жалуюсь на здоровье.
— Наш гость умеет не только лечить болезни, но владеет и другим искусством, — возразила она.
С нарастающим страхом я смотрела, как доктор Брэнч перебирает пачку каких-то бумаг. С величайшей осторожностью он выдернул из нее листок, который был весь исчерчен кругами, стрелками и косыми линиями.
— Доктор Брэнч — непревзойденный знаток астрологии, — продолжала Гертруда.
Я крепко вцепилась пальцами в спинку стула, на который она пыталась меня усадить.
— Жаль, что меня сразу об этом не предупредили. Простите, но это… невозможно.
Доктор оторвался от своих рисунков и чертежей и удивленно поднял голову.
— Что именно невозможно? — спросил он.
