переплетенные между собой веточки с узкими и продолговатыми зелеными листочками. С величайшей осторожностью я раскрыла книгу. Она была на латыни, но я изучала, этот язык с восьмилетнего возраста. «Житие святого Бенедикта Нурсийского» — было написано на титульном листе. И внизу годы жизни: «480–547 от Рождества Христова». Под цифрами — изображение ворона с куском хлеба в клюве. Я перевернула страницу. На следующей на самом верху был нарисован мальчик в римской тунике. Я стала читать о том, что святой Бенедикт родился в состоятельной семье, но решил отказаться от богатства и покинул город, в котором родился и жил с самого детства. На следующем развороте он был уже изображен в окружении высоких гор.
Я так увлеклась чтением, что даже не заметила, как ко мне подошла матушка.
— А-а, святой Бенедикт, основатель ордена, — сказала она. Палец ее осторожно провел по полям — каждая страница была украшена орнаментом из веточек с листьями. — А оливковые ветви — это символ ордена… До чего же они красивы.
Я оторвалась от книги, внезапно осознав, что во мне только что впервые с мая прошлого года, когда я оказалась при дворе короля Генриха VIII, в этом вертепе разврата, вновь проснулась с детства присущая мне искренняя любознательность. Но что было тому причиной? Может, яростная буря, бушующая за этими стенами, унесла с собой мою вялость и апатию? Или меня воскресили к новой жизни скромная, бедная обитель и поразительная красота этой драгоценной книги?
Дверь открылась. В комнату вошла женщина. Она была гораздо моложе первой монахини, с виду ровесница моей матери. Широкие скулы, резкие черты лица.
— Я здешняя настоятельница, сестра Филиппа Джонис, — представилась она.
Матушка бросилась к настоятельнице, упала перед ней на одно колено, схватила руку для поцелуя. В этом не было никакой театральности. Я знала, что в Испании главам таких вот святых обителей принято оказывать самое глубочайшее почтение. Однако английская настоятельница удивленно округлила глаза, увидев перед собой распростертую матушку.
— Сожалею о произошедшем с вами несчастном случае, — сказала она, высвобождая руку. — Все члены ордена Святого Бенедикта твердо придерживаются правил странноприимства. Вам будет предоставлено отдельное помещение, чтобы вы могли отдохнуть, прежде чем возобновите свое путешествие.
— Но мы прибыли сюда, чтобы увидеть сестру Элизабет Бартон, — пролепетала матушка. — Мы договорились об этом заранее. Я согласовала наш визит с доктором Бокингом еще в Стаффордском замке.
Я удивленно смотрела на нее. Мне казалось, что наша поездка в монастырь была спонтанной, что решение о ней было принято в последнюю минуту в Кентербери или, на худой конец, в Лондоне. Теперь мне стало понятно, что лечебные ванны были только предлогом. А настоящая цель матушки — посещение монастыря Святого Гроба Господня. И неспроста, ох неспроста она сегодня не взяла с собой слуг.
— Мне об этом не известно, а здесь у нас ничего не происходит без моего ведома и одобрения, — сказала настоятельница.
Получив такой отпор, большинство людей растерялись бы и отступили. Но только не Изабелла Стаффорд.
— Доктор Бокинг, монах, который, как я понимаю, является духовным наставником сестры Элизабет, любезно прислал мне письмо, где давалось разрешение на этот визит, — заявила она. — Я бы непременно захватила письмо с собой в качестве доказательства, однако никак не предполагала, что супруге сэра Ричарда Стаффорда и фрейлине английской королевы могут не поверить на слово.
Настоятельница крепкими пальцами сжала кожаный пояс на своем облачении.
— Здесь у нас не королевский двор, а монастырь. Сестра Элизабет — член нашей общины. В монастыре Святого Гроба Господня шесть монахинь. Всего шесть, понимаете? И у всех много работы — как духовного свойства, так и по хозяйству. Визиты мирян подрывают здоровье сестры Элизабет: «Какие виды на урожай в этом году?»; «Выйду ли я еще раз замуж?». Подобные вопросы кого угодно с ума сведут.
— Я прибыла сюда вовсе не для того, чтобы справляться об урожае, — резко возразила матушка.
— Тогда для чего же?
Матушка посмотрела на меня:
— Моей дочери в последнее время сильно нездоровится. И если бы я узнала, что делать… какое будущее ждет мою девочку…
— Мама, не надо, — в ужасе перебила ее я. — Ведь кузен Генри строго-настрого запретил нам иметь дело с предсказателями, особенно после того, как герцога Бекингема…
— Помолчи, — оборвала меня матушка. — Это не одно и то же.
В дверь постучали, в комнату снова вошла сестра Анна.
— Сестра Элизабет просит передать, что она хочет видеть девушку по имени Джоанна, — пролепетала старушка.
