пору за стадами диких быков кочевали. А потом ваши явились.
– И что, сразу от того Зачарованному Лесу великие приключились бедствия да тяготы? – перебил хуторянин.
– Нет, – покачал головой Полночь. – Немногие у нас так тебе ответят, но я скажу – нет, не приключились. Врать себе да выставлять себя вечно обиженными, как многие эльфы любят, – не дело. Не помужски это. Обидели тебя – отомсти. На честном поединке. Оскорбитель бесчестен – выследи, излови, поймай и всё равно отомсти. Но сталью, а не ядом. Только я не про то речь сейчас веду. Слишком привыкли все в Зачарованном Лесу своими делами заниматься, на мир вокруг не смотреть. Потом спохватились, да поздно. Трудно нам меняться, Лемех, трудно переучиваться, когда столько веков землю топчешь.
– Сейчас расплачусь от горестей и бедствий ваших, – ехидно отозвался тот. – Довольно, Полночь! Что против своих же ты во многом пошёл – разумею. И, поверь, ценю. Не по вежеству повели себя Борозда с Месяцем у меня на подворье, да и ты им – ей в особенности – укорота не дал, но да то дело прошлое. Хотя спросить тебя, куда ж вы тогда ходили и как Борозду, несравненную чародейку, мало что до смерти не порвали, но да уж ладно. Мучить зря не стану. Я ж вижу, что ты каждый ответ из себя вынимаешь, словно жилу живую тянешь.
– Расскажу, – мрачно бросил эльф. – И покажу даже. Поймёшь тогда, почему нам и Гриня нужен, и Ариша, и Зарёнка. И ты. И ещё многиемногие другие.
– Красно говоришь, – усмехнулся Лемех. – Что ж, своими глазами увидеть – это завсегда лучше.
– Очень новая и свежая мысль, – раздражённо буркнул злой эльф.
– Уж какая есть, да вся моя, – хуторянин остался невозмутим. – Веди, эльф.
Лемех забыл о еде и усталости, не помнил о сне. Полночь резко надвинул на лоб свою вычурную шапочку с пером и выскочил на улицу.
– Ты ведь меня даже в дом свой не пустил, – сказал ему вслед Лемех.
– Это и есть мой дом, – раздалось снаружи.
– Твой дом, где ничего твоего? Даже лишнего плаща? Даже пары сапог? Для гостей вы это держите, меня не обманешь. Эх, эльфы, эльфы, когда уж поумнеете?
– Это ты мне?! – не выдержал Перворождённый. – Лемех, извини, но яйца курицу не учат. Мы тут были за тысячи лет до людей, за тысячи!..
– А толку? – перебил хуторянин. – Как припекло – к кому побежали? Со всеми своими тысячами лет?
Полночь только махнул рукой. Красный и злой, он нетерпеливо притопывал ногой, ожидая, пока Лемех разберётся с конями. Помогать он не торопился.
«Ищи Гриню с Аришей, старушка».
«Ищу, хозяин. Ничего не чую».
Найда не могла изъясняться особо сложными фразами. Она просто чуяла. Лемех знал, что ощущать она может куда больше, чем просто запах.
Полночь вновь повёл его извилистыми лесными тропами, так же замерли по сторонам, на крутых поворотах, живые статуи.
– Красиво, – не удержался Лемех. – Тоже магия, Полночь?
– Магия, – не оборачиваясь, бросил тот всё ещё недовольным голосом. – Мы не любим мёртвого камня.
– Гномы б с тобой поспорили…
– Лемех! Не позорь себя пустой болтовнёй. Понимаю, тебе страшно. Но ты так расхваливал тут свою человеческую расу, что…
– Мнето, Полночь, и впрямь очень страшно. Да только не за себя – за сынов.
– Все смерти боятся, – пожал плечами эльф. – Даже мы.
– Ничего ты не понимаешь, – огорчённо вздохнул Лемех. – Совсем ничего. Не смерть страшна, а глупость её. За дело, на миру почётно голову сложить. Мы, люди, о таких помним и песни поём.
– Мы тоже! – встопорщился Полночь.
– Ну, и слава Спасителю, – Лемех редко поминал Его в обыденных делах, а тут вот не удержался. – Тебе бы всё спорить со мною, эльф.
– А тебе лишь бы доказывать, что мы без вас – ничто!
– Вот уж нет, – искренне подивился Лемех. – У нас силу знают и уважают. Жизнь – она такая, без силы – никуда. Не пойму я тебя, Полночь. Крутишь всё, вертишь, злишься, словно мальчишка, у которого девчонку спод носа другой увёл. Давно бы сказал всё толком, показал – с самого начала. Но ведь нет же! Стрррашные тайны, мраком покрытые, зловещие недомолвки… так дела промеж соседями не делаются. Даже когда с соседом драка выходит. Он же от того твоим соседом быть не перестанет… если, конечно, ты его под
