затихало, словно море после порыва свежего ветра.
– А что будет… с этим? – Лемех кивнул на заполненную коричневым яму. Отчегото ему очень не хотелось, чтобы она оставалась, как есть. Словно хороший хозяин, что заметит и подберёт соринку даже там, где её никто не заметит.
– У тебя острый глаз. – Их уже окружала листва окраинных деревьев. – Придёт страж, закроет прореху.
– Придёт страж? Засыплет, что ли? А почему мы сами не могли?
Кажется, Полночь смутился.
– Страж – это дерево. Живое дерево, оно может… немножко ходить.
– Ага, – кивнул Лемех.
Слыхали, слыхали. С «Весельчаками» чего только не наслушаешься – про Нарн, про тёмных эльфов, про Вечный лес и вечную же королеву Вейде. Там, по слухам, деревья тоже умели ходить.
– Небыстро и недалеко, – продолжал тем временем Полночь, – но могут. Врастут на новом месте. Уберут… что нужно. Тем и держимся, Лемех. Тем и держимся.
Они стояли под покровом ветвей. Найда прилегла у ног хозяина, тяжело дыша. Старушке тут не нравится, подумал Лемех.
– Ну что, видел? Понял теперь, что у нас творится, зачем нам нужна Стража?
– Видеть – видел, твоя правда. Но не понял, – напрямик врубил Лемех. – Про ваших древних лиходеев – или кто это всё устроил? – ну, терпимо, хоть и очень кратко. Кто вам приказал? Откуда вы явились? Почему те, кто вас привёл, вам не помогали? Но самоето главное, нутряное, ореховое ядрышко – зачем вам наши дети?!
Последние слова Лемех почти выкрикнул. Кряжистый и широкоплечий, он надвинулся на высокого и тонкого эльфа так, что Полночь попятился.
– Ты показал мне этот… страх. Жутковатое место, угу. Нет, просто жуткое. Невесть откуда взявшееся. Хорошо, это я вижу. Но никаких людей я тут не вижу. Как и эльфов, кстати. Так зачем?
– Люди, – пробормотал Полночь, качая головой. – Никогда не верят старшим.
– Такими уж уродились, – сухо отрезал Лемех. – Пошли отсюда. Воняет. Найде тут не нравится. Если, конечно, ты не хочешь показать мне чтото ещё.
– Ннет, – заколебался эльф, и Лемех пожал плечами.
На сей раз эльф привёл человека в совсем иное место. Высоко над землёй, и куда просторнее, хотя по меркам Лемехова хутора – всё равно тесновато.
– Мой дом, – негромко сказал Полночь, уступая дорогу.
Больше всего это напоминало три слившихся вместе плетёных гнезда, накрытых живыми ветвями. Там была вода, невесть откуда бравшийся ручеёк, струившийся вниз по широким, свёрнутым в трубку листьям, какие Лемеху доводилось видывать в жарких и влажных лесах Юга. Здесь на стенах висела одежда, оружие – несколько луков, мечи, кинжалы, даже «штурмовой нож» – помесь широкого меча и алебарды, на длинном, почти копейном древке.
– Ешь, – на круглом столике, невесть как удерживающемся в равновесии на тонкой резной ножке, появились фрукты. Похоже на яблоко, только побольше. Ммм… хрустящее, сочное, но точно не яблоко. Немного клубники? Чтото ещё?
– Мы не сеем, не пашем, не жнём. Те, кто привёл нас сюда, позаботились, чтобы Лес дал нам всё потребное, – Полночь глядел странно. Взыскующе и в то же время с какимто непонятным заискиванием, словно винясь перед человеком. – И они дали нам всё. Смысл, цель, дело. Понимаешь меня, нет?
– Чего ж тут не понимать. Выходите вы вроде как наша Вольная рота, на землю осаженная и за то обязанная службой.
– Вечной службой, – поправил Полночь. – Службой, с которой не уйти.
– Вы согласились, – пожал плечами Лемех. – Ряд всегда окончить можно.
– Не такой, – скривился эльф с гримасой застарелой, почти привычной боли. Впрочем, за болью пряталась и гордость.
– Не про вас речь, – Лемех прикончил «яблоко» или как там оно звалось поэльфийски. – А про нас. Про наших детей, про моих сынов, про Зарёнку. И про тех, кого она спалила. Живьём, – щека хуторянина опасно дёрнулась, голос сделался низким. – Спалила и к вам улепетнула.
– Лемех. Ты ничего не видел? Ничего не понял? Niggurul – шутка?
– Ниггурул?
– Чёрное место, – нетерпеливо перебил эльф. – То, где мы были.
– И что? Зачем вам люди?
– Не прикидывайся дурнем, – сквозь зубы процедил эльф. – Забыл тех Гончих на твоём дворе? Нужна была вся магия Борозды и
