Страна Рождества

Вик открыла дверь спальни и сама дернулась от неожиданности. По другую сторону двери стояла Табита Хаттер. Вик застала ее в тот миг, когда она поднимала кулак, собираясь постучать.

Обе женщины смотрели друг на друга, и Вик подумала: что-то не так. Вторая мысль была, конечно, о том, что они нашли Уэйна — где-нибудь в канаве, обескровленным, с перерезанным от уха до уха горлом.

Но Мэгги сказала, что он жив, а уж Мэгги знала, значит, дело было не в этом. Дело было в чем-то другом.

Вик посмотрела мимо Хаттер, в коридор, и увидела детектива Долтри и патрульного, ждавших в нескольких ярдах от двери.

— Виктория, — нейтральным тоном сказала Табита. — Нам надо поговорить.

Вик вышла в коридор и тихо закрыла за собой дверь спальни.

— Что случилось?

— Здесь можно где-нибудь поговорить наедине?

Вик снова посмотрела на Долтри и копа в форме. Коп был шести футов роста, загорелый, с шеей настолько же широкой, как его голова. Долтри скрестил руки, сунув ладони под мышки, а рот у него выглядел тонкой белой линией. В большой кожистой руке он держал какую-то банку, вероятно, перцовый аэрозоль.

Вик кивнула на дверь в спальню Уэйна.

— Там мы никого не побеспокоим.

Вик последовала за маленькой женщиной в комнатку, которая всего несколько недель прослужила Уэйну спальней, прежде чем его увезли. Его простыни — на них были нанесены сцены из «Острова сокровищ» — были разложены так, словно ждали, чтобы он в них забрался. Вик села на край матраса.

Вернись, сказала она Уэйну всем своим сердцем. Она хотела схватить его простыни в руки и нюхать их, наполняться запахом своего мальчика. «Вернись ко мне, Уэйн».

Хаттер прислонилась к комоду, и ее куртка приоткрылась, показав «Глок» под мышкой. Вик подняла голову и увидела, что сегодня на женщине помоложе была пара сережек — золотые пятиугольники с эмалевыми знаками Супермена.

— Не позволяйте Лу увидеть на вас эти сережки, — сказала Вик. — У него может возникнуть неудержимое желание обнять вас. Вундеркинды — это его криптонит[138].

— Вы должны поговорить со мной начистоту, — сказала Хаттер.

Вик наклонилась, сунула руку под кровать, нашла плюшевую обезьяну, вытащила ее. С серой шерстью и длинными лапами, она была одета в кожаную куртку и мотоциклетный шлем. На нашивке на ее левом лацкане значилось: МАКАКА-МЕХАНИК. Вик не помнила, чтобы покупала эту игрушку.

— О чем? — спросила она, не глядя на Хаттер. Она положила обезьяну на кровать, головой на подушку Уэйна.

— Вы не были со мной откровенны. Причем не раз. Я не знаю почему. Может быть, есть что-то такое, что вы боитесь говорить. Что-то такое, о чем вам стыдно говорить в комнате, полной людей. Может, вы думаете, что как-то защищаете своего сына. Может, вы защищаете кого-то другого. Не знаю, что это такое, но здесь вы мне все скажете.

— Я ни в чем вам не солгала.

— Прекратите меня надувать, — сказала Табита Хаттер своим тихим, бесстрастным голосом. — Кто такая Маргарет Ли? Как она с вами связана? Откуда она знает, что ваш сын не пострадал?

— Вы прослушиваете мобильник Лу?

— Конечно, прослушиваем. Насколько нам известно, он в этом участвовал. Насколько нам известно, вы тоже. Вы сказали Маргарет Ли, что пытались сделать свой рассказ правдоподобным, но мы на него не покупаемся. Вы правы. Я на него не купилась. Я никогда не покупалась.

Вик прикидывала, не сможет ли она броситься на Табиту Хаттер, ударить ее спиной о комод, отобрать у нее «Глок». Но эта умненькая сука наверняка знала специальное фэбээровское кунг-фу, и вообще, какой бы в этом был прок? Что бы Вик стала делать потом?

— Последний шанс, Вик. Я хочу, чтобы вы поняли. Мне придется арестовать вас по подозрению в причастности…

— В чем? В нападении на саму себя?

— Мы не знаем, кто нанес вам побои. Насколько нам известно, это был ваш сын, пытавшийся отбиться от вас.

Так. Вот оно. Вик было занятно обнаружить, что она ничуть не удивлена. Но тогда, может, по-настоящему удивительным было лишь то, что они не достигли этой точки раньше.