придуманы для людей без чувства стиля. Он всегда много чего говорил, а Энди заслушивалась его речью, словно это вещал сам Господь Бог. Кристиан Коллинсворт, ее ошибка после Алекса и до Макса, выглядел эффектно, стильно и самоуверенно, как и пять лет назад, когда она проснулась в его постели на Вилла д’Эсте, обнаженная, на скрученных простынях, и через несколько минут он небрежно бросил, что его подруга завтра тоже приезжает на озеро Комо, не желает ли Энди с ней познакомиться? Когда Эмили в порядке личного одолжения попросила Энди пригласить Коллинсворта, она с негодованием отказалась, но когда миссис Харрисон внесла его в список гостей вместе с Коллинсвортами-старшими, близкими друзьями Харрисонов, Энди не посмела сказать: «Барбара, боюсь, неприлично приглашать на нашу свадьбу человека, с которым у меня был головокружительный роман. Не поймите превратно, в постели он бог, но вдруг за коктейлями возникнет неловкость? Надеюсь, вы меня поймете». Теперь Коллинсворт стоял в зале, обнимая мать за талию, его взгляд говорил Энди: «Мы с тобой помним о нашей восхитительной тайне». Таким взглядом Кристиан одаривал половину женщин на Манхэттене.
– Я пойду по красной дорожке и увижу человека, с которым у меня был секс, – пожаловалась она Эмили, ознакомившись со списком приглашенных миссис Харрисон. К счастью, Кэтрин вычеркнули по требованию Макса. Энди хотелось завопить от восторга, когда он сказал матери: «Никакой Кэтрин. Никаких бывших!» – несмотря на ее статус «близкого друга семьи». Когда Энди призналась потом жениху, что его мать пригласила Кристиана Коллинсворта, Макс сказал, глядя ей в глаза: «Мне плевать на Кристиана, если и тебе тоже». Энди согласно кивнула, сочтя за лучшее не расстраивать Барбару.
Эмили округлила глаза:
– В точности как девяносто девять процентов невест, исключая религиозных фанатичек и ломающих статистику ботаничек, которые познакомились со своим суженым в первом классе и ни с кем другим не переспали. Забудь! Гарантирую, твой Кристиан давно так и сделал.
– Знаю, – сказала Энди. – Я у него, наверное, тысяча первая, но все равно как-то странно видеть его на моей свадьбе.
– Ты взрослая женщина, тебе тридцать один год, ты уже восемь лет живешь в Нью-Йорке. Я бы забеспокоилась, если бы на твоей свадьбе
Энди перестала делать пометки на лежавшем перед ней макете номера и посмотрела на Эмили:
– Напрашивается вопрос…
– Четверо.
– Не верю! Кто? Я знаю только Джуда и Гранта.
– Помнишь Остина-кошатника?
– Ты мне не говорила, что спала с ним!
– А чем тут хвастаться? – Эмили отпила кофе.
– Это три. А кто четвертый?
– Феликс из «Подиума». Он работал в…
Энди чуть не упала со стула.
– Он же голубой! Он сочетался браком со своим бойфрендом в прошлом году! Как ты умудрилась с ним переспать?!
– Вот любишь ты цепляться за ярлыки! Это было один раз, после модного показа «Мода рулит». В какой-то момент Миранда послала нас с Феликсом в VIP-зал принять заказы на выпивку. Мы перебрали с мартини. Было весело. Ну а потом побывали мы на свадьбах друг у друга, большое дело! Расслабься!
Тогда Энди с ней согласилась, но это было до того, как ее втиснули в свадебное платье и повели венчаться с человеком, который, судя по всему, только что ей изменил, а человек, который ей всегда очень нравился, двусмысленно ухмылялся в толпе гостей.
Церемония прошла, как во сне, и только хруст хрусталя под ногой Макса вернул ее к реальности. Р-раз! Дело сделано. С этого дня она больше не будет прежней Энди Сакс, собой, что бы это ни значило. С этого мгновения ей придется пожизненно нести одно из двух малопривлекательных званий: замужней либо разведенной. Как же это вышло?
Телефон в кабинете Энди зазвонил. Она взглянула на часы: пол-одиннадцатого. В интеркоме послышался голос Агаты:
– Доброе утро, Энди. Макс на первой линии.
Агата взяла моду день ото дня являться на работу все позднее, и Энди собиралась сделать ей выговор за это. Она протянула руку к кнопке интеркома сказать секретарше, что не может сейчас разговаривать с Максом, но умудрилась при этом опрокинуть свою чашку кофе и нечаянно нажала на мигающую кнопку первой линии.
– Энди, ты как? Дорогая, я волнуюсь. Как ты себя чувствуешь?
Остывший кофе, ставший еще противнее горячего, медленно капал со стола прямо на брюки Энди.
– Нормально, – сказала она торопливо, оглядываясь в поисках салфетки или хотя бы листка бумаги, чтобы вытереть лужу. Ничего
