Энди, прищурившись, посмотрела на другой конец зала и увидела, что рядом с Мирандой сидит Рафаэль Надаль. Оба пили кофе, и Миранда смеялась каждому слову, которое он произносил. Ее зубы были идеально ровными; но всякий раз, стоило Энди увидеть улыбку Миранды, у нее по спине пробегали мурашки. Белая кожа, натянутая мимическими мышцами, тонкие бледные губы, превращающиеся в две узкие полоски вдоль зубов, и сами зубы, которые, казалось, вопьются в тебя, если подойдешь слишком близко. Энди содрогнулась при одной мысли об этом.
– Боже, какой красавец, – вздохнула Эмили, откровенно разглядывая Надаля.
– Неужели они спят друг с другом? – спросила Энди.
Брови Эмили взмыли к потолку.
– Ты шутишь, что ли? Он – ее муза. Ее маленькая страсть. Она готова съесть его живьем.
Энди обмакнула клешню краба в масло.
– Пошли найдем наших мальчиков. Не хочу рисковать наткнуться на Миранду. Хватит с меня волнений в последнее время, да и с тебя тоже.
– Не дури, – сказала Эмили, вскочив и снова вздрогнув от боли. Она пригладила волосы и сняла воображаемую пушинку с кашемирового свитера. – Мы подойдем и поздороваемся. Она прислала цветы мне в больницу! Будет просто грубо не подойти и не сказать спасибо.
– Ничего она не посылала! Ты что, не помнишь, как это де…
Но было поздно – Эмили схватила Энди за локоть и заставила встать, причем со стороны могло показаться – она помогает растолстевшей беременной подняться со стула с подлокотниками. Взяв подругу за запястье, Эмили повела ее через весь зал.
– Иди за мной, – велела она, ступая по мягкому ковру. Меньше чем через десять секунд они остановились перед столиком Миранды.
Энди взглянула на свою руку, которую Эмили стиснула, словно наручниками, и взмолилась про себя, чтобы сейчас сработала пожарная сирена и им пришлось бы выбежать в поисках спасения. На обоих фронтах наступила оцепенелая тишина, пока теннисист – в жизни еще даже более красивый – не кашлянул.
– Вам что-нибудь подписать? Или расписаться на салфетке? – спросил он, глядя на Эмили, потому что Энди упорно смотрела в пол.
– О, нет-нет, – запротестовала Эмили взволнованно и смущенно, что было ей совсем несвойственно.
Надаль засмеялся.
– Какой я глупый! Достаточно одного взгляда… Вы же не ко мне за автографом подошли, а к мисс Пристли. – Он повернулся к Миранде: – Я бы не отказался, чтобы красивые женщины боготворили меня так же, как вас.
– О, Рафа! – засмеялась Миранда. Кожа отвратительно натянулась над зубами. – Ты мне льстишь!
«Мне тоже», – подумала Энди. Неужели Рафаэль Надаль только что назвал их красивыми?
Миранда положила руку на локоть Надалю и вновь зажурчала смехом. Эмили и Энди переглянулись. Миранда флиртует! К счастью, голос к Эмили вернулся до того, как ситуация стала совсем неловкой.
– Вообще-то я Эмили Чарлтон, а это Энди – Андреа Сакс. Из «Декольте».
«Не говоря уже о разных сроках рабства по рабочему контракту», – мысленно добавила Энди.
– Большое спасибо за цветы! Букет был роскошный. Как мило с вашей стороны!
Миранда смотрела холодно и равнодушно, хотя было очевидно, что она их узнала. Щеки у Энди невольно заалели, когда Миранда медленно оглядела ее с головы до пят. Когда этот изучающий взгляд добрался до обуви, Энди вновь испытала желание ампутировать себе обе ступни (потому что на ногах сегодня, как назло, были дешевые грязные кроссовки, комфорта ради откопанные в недрах шкафа). А когда глаза Миранды сфокусировались у Энди на животе, та едва не кинулась вон из комнаты.
– Боже, Боже, – сказала Миранда, разглядывая ее фигуру, как на сверхбольшом киноэкране. – Вы беременны?
– Да, мы с мужем ждем ребенка, – поспешно сказала Энди. Необъяснимая сила заставила ее упомянуть о существовании мужа. – Уже чуть больше половины срока.
Энди приготовилась к неизбежному – к поднятой брови и многозначительному «только половина срока, вот как?», поэтому была поражена до глубины души, когда Миранда широко улыбнулась, причем на этот раз у нее получилось почти по-человечески.
– Как прелестно, – похвалила она, и в ее голосе можно было заподозрить искренность. – Обожаю малышей. Это у вас первый? Очень хорошо выглядите.
Энди была так шокирована, что не могла ни слова сказать в ответ. Она молчала, смотрела на Миранду и поглаживала живот, словно прикрывая его. Она даже подумала, уж не подводит ли ее слух.
