Судя по всему, ветер усилился. Во всяком случае, он стал, если можно так выразиться, более упругим, чем ночью. Волны сейчас выше и глубже, гребни все в белых барашках, чего не было в начале ночи.
Уже тридцать часов, как я в море. Надо признать, что до сих пор дела шли скорее хорошо, чем плохо. А предстоящий день, по всей вероятности, готовит мне тяжелейшее испытание.
Вчера, пробыв на открытом солнце с шести утра до шести вечера, я сильно обгорел. Сегодня солнце снова достанет меня сверху, для меня это отнюдь не подарок. Потрескавшиеся губы ноют, а ведь еще не спала ночная прохлада. Глаза, как и губы, горят. С руками творится то же самое. По возможности, надо беречь их от солнца. Посмотрим, усижу ли я в свитере. Вокруг анального отверстия жжет и саднит ничуть не меньше. Но солнце тут ни при чем – всему виной вода и потертости от мешков.
И все же, брат, обгорел ты или нет, побег-то прошел успешно. Следует примириться со всеми неудобствами и даже, более того, подумать, где ты есть и что еще будет. Перспективы добраться живым до Большой земли весьма вероятны, скажем, на девяносто процентов, а это чего-нибудь да стоит, не так ли? Даже если ты доберешься совершенно лысым или полуживым, плата за подобное путешествие в сравнении с конечным результатом все равно не будет высокой. Учти также, что ты не встретил ни одной акулы. Неужто они все на каникулах? Говорят, дуракам везет, – значит, быть дураком не так уж и плохо. Ты и сам это видишь. Сколько на твоем счету уже побегов? Уж, кажется, все рассчитал, все приготовил, а чем все кончилось? Взять хотя бы этот, последний, что ни на есть наиглупейший: это только полному идиоту придет в голову набить два мешка кокосовыми орехами и бултыхнуться в море, отдав себя на волю ветра и волн. Несите, мол, к материку! Согласитесь, не надо ходить в школу, чтобы узнать, что плывущее бревно обязательно прибьет к берегу.
Если ветер и волны продолжат свою работу в том же духе, что и ночью, мы, без всякого сомнения, коснемся земли еще засветло.
За моей спиной наконец появляется тропическое чудовище. Его огненная мощь дышит одним желанием – сжечь все дотла. В два счета, едва только выкатившись из постели, оно разогнало лунный свет и дало ясно понять, кто тут хозяин и кто неоспоримый властелин тропиков. В мгновение ока ветер потеплел. Через какой-то час он будет горячим. По телу разливаются первые ощущения комфорта, мягкое тепло поднимается от пояса к голове. Сняв полотенце, замотанное на макушке тюрбаном, я подставил щеки первым лучам, как будто стоял у костра. Перед тем как испепелить меня, чудовище желает, чтобы я прочувствовал, что оно прежде всего источник жизни, а потом уж смерти.
Кровь побежала по венам быстрее, и даже в промокших и онемевших бедрах ощутился ее живительный ток.
Совершенно отчетливо вижу лес и даже отдельные вершины деревьев. Впечатление такое, что до него рукой подать. Как только солнце поднимется выше, встану на мешки и попытаюсь отыскать Сильвена.
Проходит меньше часа, а солнце уже высоко. Боже, оно уже припекает! Левый глаз заплыл и закрылся наполовину. Протер его, зачерпнув пригоршню воды. Защипало. Снял свитер: посижу немного нагишом, пока еще не совсем припекло.
Мощная упругая волна подхватывает меня снизу и приподнимает над остальными. А перед самым спуском с ее пенистого гребня я вдруг увидел своего приятеля. На какое-то мгновение он мелькнул передо мной, не заметив меня. Он сидит на плоту тоже голый. Не меньше чем в двухстах метрах от меня и чуть слева. Мы с ним почти на одной линии, поэтому я решил приблизиться к нему, воспользовавшись все еще сильным ветром. Натянув на руки свитер и подняв их вверх, зажал в зубах низ свитера. С таким парусом меня понесет быстрее, чем Сильвена.
Полчаса плыву под парусом. Зубы заболели: чтобы удержать свитер, приходится тратить много сил на борьбу с ветром, так и норовящим вырвать его изо рта. Вскоре, однако, я выдохся и оставил затею, но меня все-таки не покидало чувство, что плыл я гораздо быстрее, чем просто по волнам.
Ура! Только что заметил Сильвена. До него не более ста метров. Чем же он, однако, занят? Неужели его нисколько не волнует, где я и что со мной. Очередная волна выталкивает меня вверх, и я вижу его раз, второй и третий. Теперь я уже отчетливо вижу, что его правая рука, как козырек, приставлена к глазам – ага, рассматривает море! Да оглянись же назад, дуралей! И действительно, оглянулся, эх, жаль – ничего не увидел.
Я поднялся на ноги и свистнул. Волна в очередной раз выплеснула меня из самой глубины на гребень, и я снова увидел Сильвена. Он стоял на плоту, обратившись лицом в мою сторону. Сильвен помахал мне свитером. Затем мы еще раз двадцать поприветствовали друг друга таким манером, прежде чем снова уселись на мешки. Получилось так, что волны в удивительном ритме одновременно поднимали и опускали нас, и, очутившись на гребне, мы каждый раз салютовали друг другу. На вздыбе двух последних волн Сильвен протянул руку в сторону леса, который уже просматривался в деталях. Осталось не более десяти километров. Я потерял равновесие и шлепнулся задницей на плот. Еще бы! Увидеть друга и лес. Да еще так близко! Чувство огромной радости охватило меня. Я так расчувствовался, что даже разрыдался, как мальчишка. Сквозь слезы, очистившие глаза от гноя, я различаю тысячи мельчайших
