Упустишь что – зарежу.
– Не губите!
По морщинистым щекам Ады катились крупные слезы, вот только веры им не было ни на грош, поэтому я начал отсчет:
– Раз!
– Пощадите, мастер!
– Два!
– Все расскажу, все как на духу выложу, – пообещала Ада, – только не губите…
– Расскажешь что-нибудь полезное – не трону.
Старуха шмыгнула носом и попыталась отодвинуться от мойки; я не позволил и прижал ее обратно. Знахарка поерзала- поерзала, поняла, что ничего не выйдет, и зашамкала беззубым ртом.
– Все ведь невинно начиналось, – будто жалуясь, произнесла она наконец. – Просто просили не только вам о Берте докладывать, но и одному знакомцу этого олуха. Золота в два раза больше, а греха никакого – ну как устоять? Да и грозился старый меня со свету сжить, если упорствовать буду.
Я не поверил ни единому слову, но перебивать Аду не стал.
– Но вы ж знаете, мастер, коготок увяз – всей птичке пропасть, – всхлипнула бабка. – Попутал нечистый, вон до чего докатилась – на вас руку подняла…
– Когда это началось? – приступил я к допросу, поняв, что больше ничего полезного она уже не скажет.
– В начале зимы, аккурат как снег повалил, старый меня этим известием огорошил…
– Что сказал?
– Да разве ж теперь припомнишь?
– Жить хочешь? – поинтересовался я.
– Не губите, мастер! – задрожала Ада. – Сказал он, что улыбнулся ему золотом старый сослуживец, мол, они с ним в наемниках под одним кустом дристали, а теперь тот большим человеком стал. В шелка одевается, деньгами налево и направо сорит…
– Ты его знакомца видела?
– Нет, – быстро ответила старуха. – Не видала. Сколько ни упрашивала познакомить, только отшучивался, поганец…
– Дальше что?
– Дальше деньги платили. Исправно платили, без задержек. И ведь не требовали ничего особенного, а тут – такое…
– Что – такое?
– А нешто вы, мастер, не знаете? – горестно вздохнула старуха. – Велели весточку вам передать, будто Берту пугала эти огородные увезли. И куда деваться? Как им отказать было?
– А на самом деле?
– Да кто мне скажет? – вроде как даже удивилась Ада. – Но с нашей улицы никто к дому не подъезжал, у меня сон чуткий.
– Куда ее увезли?
– Ничего не знаю, – продолжала упорствовать старуха. – Велели только вам весточку послать и ничего не объяснили.
– Стрелять в меня тоже велели? – хмыкнул я.
– Нет, старый уверял, будто вы не появитесь больше. А потом вернулся с улицы весь смурной. «Что-то не так пошло», – говорит, а самого трясет всего. Ну, я и перепугалась до смерти…
Не появлюсь больше? Думали, рвану во дворец, а там меня за убийства повяжут? Все продумали, твари!..
– Похищение Леопольда – ваших рук дело?
– Нет! – охнула Ада. – Мы ни сном ни духом! Поверьте, мастер…
Я задумался, стоит ли верить уверениям ведьмы, не пришел ни к какому определенному выводу и спросил:
– Говоришь, старик смурной с улицы вернулся?
– Так и было, мастер! Это все он! Его затея, дурака старого!
– Знаешь, Ада, – ласково улыбнулся я, – вот ни за что не поверю, что ты ни разу за ним не подсмотрела!
– Так они никогда у дома не встречались! – объявила ведьма. – Уходил он, далеко уходил!
Я тихонько рассмеялся, убедившись, что нисколько в старухе не ошибся.
– А куда он уходил, Ада? Где со своим знакомцем встречался?
– Да кто ж мне скажет, дуре старой…
– Жить хочешь? – вновь поставил я вопрос ребром и слегка надавил ножом. Лишь слегка, но бритвенному лезвию хватило и
