Там отыскал нужную дверь и, опустившись на одно колено, в два счета вскрыл немудреный замок прихваченным с собой воровским инструментом.
Оказаться застигнутым на взломе я нисколько не опасался – занятия в семинарии начинались в семь утра, поэтому даже самые отъявленные лежебоки из числа местных обитателей давно должны были разбрестись по учебным аудиториям и библиотечным залам.
Много времени обыск выделенной Милославу Вальмешу комнатушки не занял. За исключением белья и запасного комплекта одежды других пожитков у брата-экзорциста не оказалось вовсе.
Никаких тайников, ничего предосудительного.
Ожидаемо, да?
Поневоле поверишь, что это именно для него были сняты апартаменты в «Гнутом вертеле». Можно читать запретные книги, можно их там хранить. И никакого риска разоблачения. Ну, почти никакого.
И все же я был несколько разочарован. Обычно, осмотрев любое обиталище, удается пусть и не забраться в голову его владельца, но отнести к той или иной категории, а здесь – ничего. Даже если человек раз за разом приходит в такую вот каморку просто провести ночь, он понемногу переделывает ее под себя, оставляет следы своего присутствия, тут же – словно келья аскета. Все столь правильно и выхолощено, как если бы накануне здесь сотворили некий идеальный порядок.
Непонятно.
Но ломать голову над этой загадкой я не стал. Вместо этого быстренько выскользнул в коридор и покинул странноприимный дом через черный ход. Потом вновь вышел на площадь и вот уже там задумался, как быть дальше.
Попытаться разыскать Милослава в семинарии? А что дальше? Он ведь не какой-нибудь простачок, он просто обязан быть матерым волчарой. Двадцать лет в ордене – это просто колоссальный опыт.
Выходит, придется брать его жестко, даже очень жестко, и потрошить со всем усердием, чтобы даже помыслить о вранье не мог. Одному мне такое провернуть не по силам, но не беда – ребята Хмурого подсобят.
А раз так, для начала с Хмурым и повстречаюсь. К тому же Клаас по пустякам паниковать не станет; если передал, что с товаром проблемы, значит, дело серьезное.
Решив продолжить поиски экзорциста после обеда, я отправился к дожидавшейся меня на соседней улице карете, но почти сразу неведомым наитием уловил уткнувшийся в спину взгляд. Нехороший взгляд, недобрый.
Слежка?!
Замедлив шаг, я свернул к тележке уличного торговца, кинул на прилавок медную монетку и взял насаженную на деревянную шпажку жареную креветку. Как бы между делом окинул площадь внимательным взглядом, но не сумел приметить никого и ничего подозрительного.
А между тем ощущение чужого взгляда только усилилось.
Видеть, как я вломился в комнатушку Вальмеша, не могли – значит, ждали?
Но кто и кого?
Впрочем, неважно, пока неважно. Сейчас главное – унести отсюда ноги.
Решив перед возвращением к карете для начала избавиться от хвоста, я двинулся по направлению к порту, но сразу юркнул в первый попавшийся на глаза переулок и рванул прочь. Распугав кошек – бесовы колокольцы! – добежал до соседнего дома, повернул за угол и юркнул в распахнутую калитку глухого дворика.
Только юркнул – и сразу сиганул в сторону, уловив краешком глаза некую странность, которую толком и осмыслить-то не сумел. Просто среагировал на чистом инстинкте – и все.
А вот невесть откуда взявшийся мужичок с дубинкой на миг замешкался, удар длинной палки пришелся вскользь и лишь сорвал у меня с головы весело звякнувшую серебром шляпу.
Я ткнул противника в глаз деревянной шпажкой, быстро развернулся к калитке и шагнул к неприметному господину средних лет, заскочившему с улицы. Без затей пнул его по голени, и металлическая накладка остроносого сапога легко перебила кость.
Обезноженный преследователь покатился по земле; я заученным движением выхватил из-под кожаного одеяния шило, но от нахлынувшего внезапно ощущения неправильности на затылке вдруг зашевелились волосы.
Ни первый, ни второй преследователи не вымолвили ни слова, не издали ни звука. Словно я не живых людей изувечил, а мертвецов ходячих или големов глиняных.
Что за бесовщина?!
И тут раздались негромкие аплодисменты. Тихие и совершенно неуместные.
