– Вы знали, что сегодня он задержится?
– Конечно. Всю неделю мистер Сэксон и мистер Дюма добивались встречи с ним… но он отсутствовал.
– Отсутствовал, как же! – воскликнул Джонни Сэксон. – Прятался он от нас, точно. Но завтра последний срок сдачи номера «Настоящее преступление имеет цену», а я бы не отдал рисунки, иначе как в обмен на чек. – И он снова принялся обкусывать пропитанную тушью мозоль на указательном пальце.
Эльза продолжала свой рассказ, никак не прокомментировав слова художника:
– Всю неделю мистер Редмонд отсутствовал в связи с важными делами, а сегодня велел мне позвонить обоим и пригласить на вечер, примерно на восемь часов. То есть он был уверен, что в это время будет приводить в порядок нашу бухгалтерию.
– Подсчитывать грязные прибыли! – вставил Дюма.
Джонс уже подустал от резких и едких реплик, но на сей раз он промолчал. Позднее, возможно, в этих словах обнаружится важный смысл – даром ли сержант Демпси тщательно все заносит в собственный блокнот.
– Эльза, вы ушли в полвосьмого, а в семь сорок пять Чарли доставил наверх кофе, и к тому моменту Редмонд был еще жив. Согласно журналу регистрации, кроме вас троих, тогда никого в здании не было. Чарли, это так?
– Да, сэр. В офисе мистера Редмонда оставался только он сам; уборщица сказала, что все прочие офисы пусты.
Дюма вдруг резко выпрямил спину в кресле, его осенила грандиозная идея.
– Лейтенант, вот мы сидим и лясы точим, а настоящий убийца между тем смазывает пятки. Предположим, он еще днем спрятался где-нибудь здесь; вот скажите, что ему мешало не попасться на глаза уборщице, а после ее ухода прокрасться в кабинет к Олли и пришить его? Преступник, наверное, еще в здании, если не сбежал по соседним крышам или не улизнул по пожарной лестнице.
Адресованный ему взгляд Джонса был холоден, а улыбка ничуть не теплее.
– У меня тоже возникало это предположение. Однако невозможно перебраться с крыши на соседние, а пожарная лестница ведет во внутренний двор, откуда только один выход – через вестибюль. Сейчас там трое полицейских. А еще целый спецотряд обыскивает здание. Пока не нашелся новый подозреваемый, мы сосредоточим все свое внимание на собравшихся здесь.
Дюма, полностью разгромленный, обмяк в кресле, а Джонс продолжил с того места, где его прервали:
– Итак, в девятнадцать сорок пять Редмонд находился один у себя в кабинете и был еще жив. И никто, согласно журналу регистрации, до двадцати ноль-ноль не приходил. Чарли, это так?
– Это так, сэр.
– Без твоего ведома кто-нибудь мог войти в здание и подняться наверх?
– Что вы, это никак невозможно. Входная дверь постоянно на запоре, а я сижу к ней лицом. Ни разу она не отворялась. К тому же мое место рядом с лестницей, поэтому могу точно сказать: никто по ней не поднимался и не спускался. До восьми я сидел и газету читал, а в восемь в дверь позвонили. Это был он! – Сторож наставил дрожащий палец.
– И вот теперь, Гай Дюма, мы добрались до вас, – сказал Джонс.
Писатель изо всех сил старался держаться непринужденно, но получалось плохо. После долгой нервной затяжки он раздавил окурок сигареты в пепельнице.
– Да мне просто деньги нужны позарез, понимаете? За ними-то я и пришел. Позвонил в ночной звонок, вот этот Мафусаил впустил меня и заставил расписаться в журнале. Потом отвез на седьмой этаж, и я прошелся до кабинета. Зол был как черт, что уж греха таить, но я не убивал! Если на то пошло, я его даже не видел. Свет нигде в офисе не горел, однако дверь оказалась не заперта. Ну, я туда сунул голову да позвал: «Олли?» А не дождавшись отклика, подумал, что старика в кабинете нет. Сторож сказал, что Олли в здании, – ну, я и решил, что он умывается перед уходом. И прошелся до уборной, это в конце коридора, на другом краю здания.
– Но в кабинет не входили? – спросил Джонс.
– Не входил.
– И в тот момент не знали, жив Редмонд или мертв?
– Конечно не знал! Но считал, что жив. Может, он услышал лифт и нарочно лампы выключил, чтобы от меня спрятаться. А дверь запереть не успел. Мне так представляется: Сэксон прокрался в кабинет к Олли и расправился с ним.
– Ах ты, подлый лживый писака! – взревел Сэксон. – Свою мокруху на меня повесить пытаешься? Лейтенант, я вам объясню, что произошло, и покажу настоящего убийцу. Сюда я прибыл через десять минут после этого никчемного бумагомараки, о чем имеется запись в журнале. Зол я был как черт, но все же не настолько, чтобы прикончить человека, задолжавшего мне восемьсот семьдесят четыре доллара пятьдесят центов. Свет в кабинете не горел, дверь была затворена, но мне эти прятки не в диковинку; я вошел, включил свет и принялся искать Олли. И что вы думаете? Обнаружил! Мертвого, как прошлогодний тираж комиксов. Теперь вы знаете, лейтенант, что старик был жив в девятнадцать сорок пять, а до двадцати пятнадцати, до момента моего прибытия, успел отдать Богу
