ломать голову над проблемой, прикрыв наше незнание стыдливой ширмой обычного объяснения непонятного, невероятного и чудесного. В одном я могу быть уверена — стражи прошлого не смогли убить императора. Они лишь пленили его. Пробудив его, мы узнали, что он умел ковать клинки, похожие на ваши. Он склонил часть руководителей Ордена на свою сторону. В основном молодых, а затем стал делать то, чего мы начали страшиться. Константин, или, как он называл себя — Ивойя, был самим злом, и несколько человек попытались его остановить, но в итоге он остановил их. Тогда мы нашли способ, как разобраться с ним, поискав в старых письмах, доставшихся Ордену в наследство от Братства. Это было оружие, которое могло одолеть воскресшего. Сперва мои коллеги думали, что ошиблись и оно не работает, а затем стало слишком поздно.
— Оружие ушло.
Маргари вздрогнула:
— О господи! И это вам тоже известно?!
Все части головоломки сложились в моей голове только сейчас:
— Вы взяли первого попавшегося дурака, используя старый ритуал Братства, и создали из обычного картографа нового мессию, но даже не поняли этого, пока Хартвиг от вас не сбежал.
— Так все и случилось, — прошептала она, и ее взгляд был где-то далеко. — Если бы мы сразу поняли, что он такое, темного кузнеца уже бы не существовало.
— Но Хартвига вы потеряли. А Братство сочло, что вы создали его для того, чтобы уничтожить нас. И мы собственными руками убили того, кто мог устранить главную угрозу для нашего мира. Смешно. — Но смеяться мне совсем не хотелось.
— Александр сообщил Константину о том, что мы сотворили из обычного картографа… Наверное, то же самое когда-то сделали стражи прошлого, чтобы остановить темного кузнеца. Он не хотел возвращаться в гроб и устроил катастрофу. Землетрясение в Солезино уничтожило всех. И тех, кто был против него, и тех, кто служил ему. Ивойя не мелочился и не разбирался. Решил проблему радикально, похоронив вместе с нами и рецепт своего уничтожения. Меня эти новости застали в дороге, а когда я вернулась, был уже новый Орден. Не опасный для того, кого освободил мой ученик. Вот, собственно, все, что я знаю, Людвиг.
В небе звенел жаворонок, дул теплый ветер, и пахло розовым клевером. Крайне обыденная и приятная обстановка для тех зловещих мыслей, что проносились в моей голове.
— Вы решили оставить его в покое. — Я не хотел, но мой тон прозвучал обвиняюще.
— После того что случилось, Людвиг? А вы бы не оставили, если бы Арденау превратился в руины? Мы хотели забыть, начать все с чистого листа.
— Сколько лет потеряно, Маргари? С момента воскрешения Константина? Пять? Десять? Его можно было остановить еще тогда. После землетрясения прошло почти два года. Мы могли хотя бы подготовиться. А если бы кто-то из Ордена нашел в себе силы переступить через свое высокомерие и ненависть, обратиться за помощью к магистрам… Хартвиг был бы жив. Мы так привыкли рвать горло друг другу, что пропустили настоящего врага.
Она встала:
— Мне жаль, Людвиг. Но это единственное, что я могу сейчас сказать. Не имеет смысла печалиться о прошлом, страж. Надо жить настоящим.
— Не будет никакого настоящего, Маргари, если он останется среди нас. И будущего тоже нет. Ни для кого из нас.
Она села на лошадь:
— Я все же надеюсь на лучшее. Не может быть все так плохо. Настанут солнечные дни. Уверена в этом. Берегите себя. Надеюсь, теперь я ничего не должна.
Она ускакала, и было в ее уходе что-то от бегства. Проповедник с Пугалом появились почти сразу же, как законница пропала из виду.
— Слышали?
— Большую часть. — Старый пеликан плюхнулся рядом. — В хреновые времена живем. Апокалипсис не за горами. А некоторые все еще надеются на лучшее. Ха!
— Чтобы надеяться на лучшее, за него следует бороться. Так что поспешим. Я все же рассчитываю увидеть следующую эпоху без воскресшего императора Константина.
— И я, — произнес старый пеликан.
Пугало, как это водится, промолчало.
