— Просто не думаю, что он тебе понравится. Если я кину в тебя развоплощающим
— М-да. Этот вариант меня не слишком устраивает.
Владелец судна подошел ко мне, степенно, но с уважением поклонился:
— Халсулес, господин страж. Нам надо разгрузить шерсть. Будете ждать или воспользуетесь дилижансом?
— За сколько управитесь?
— Полчаса, думаю. Надо прибыть на Кукушкину пристань до прихода приливной волны.
— Тогда подожду.
Баржа замедлила ход, матросы в шерстяных свитерах и испачканных смолой парусиновых штанах кинули швартовы причальной обслуге.
Тюки с овечьей шерстью, лежавшие на палубе, начали сбрасывать на руки грузчикам. Те относили их на склад.
— Как ты думаешь, Пугало побоится появляться в Арденау? Там много стражей и не все так дружелюбны, как ты.
— Оно? Побоится? — Я рассмеялся. — Ты, должно быть, шутишь. Но я провел с ним беседу и попросил не бузить, пока мы здесь.
Старый пеликан пробурчал нечто нелестное. Со времен Клагенфурта старикан пребывал в мрачной меланхолии.
Когда с разгрузкой было покончено, внезапно он оживился, указывая в сторону прядильного цеха:
— Это, часом, не наш ли старый знакомый?
Я пригляделся, улыбнулся. Человек, шедший к барже, заметил меня, махнул рукой.
— Привет, Людвиг. Проповедник, как здоровье? — Карл был все таким же широкоплечим, сильно оброс бородой и, похоже, не стригся с тех самых пор, как я видел его последний раз в Шоссии.
— Смешно, — буркнул Проповедник. — Здоровье у меня со времен смерти неважное. Чихаю по утрам.
— Настроение, я смотрю, тоже не сахар.
— У него была тяжелая неделя, — ответил я.
— Ха! — произнес Проповедник и, не глядя на нас, отправился к борту.
— Ну а ты как? — спросил я. — Когда я уезжал, ты едва стоял на ногах.
Карл поморщился:
— С тех пор как меня цапнул тот покойник, шрамы болят, стоит выйти на холод. После Лёгстера, считай с осени, я безвылазно торчу в Арденау. Столица Братства, собственная квартира и прочие прелести жизни это, конечно, очень хорошо. Но нормальной работы почти нет. Души стараются обходить город кружным путем.
— Что тебя удерживает от очередного путешествия?
— Мириам. — Карл увидел мое удивление. — Попросила задержаться до конца апреля. Учу Альберта драться.
В этом вся Мириам. Она умеет использовать людей и их таланты.
— И что мальчишка?
— Возмужал. Руки все еще недостаточно сильны, чтобы долго держать тяжелые клинки, но с дагой уже может постоять за себя. У меня такое впечатление, будто старейшина собирается отправить его в свободное плавание и, кажется, торопит события. Обычно она не настолько импульсивна.
Он выглядел озадаченным, и я догадывался о причинах. Мириам заботилась о своих воспитанниках. На свой странный манер конечно же. А тут она попросту выталкивала Альберта в большой мир. Но я понимал, почему так происходит. Моя учительница спешила и делала все возможное для того, чтобы подготовить своего последнего подопечного, прежде чем она отправится в могилу.
— Ну а ты здесь какими судьбами?
— Работаю почтальоном. — Он вытащил из кармана конверт. — Мне два дня пришлось здесь проторчать, чтобы вручить это письмо до того, как ты приедешь в Арденау.
— Что-то серьезное?
— Извини, не знаю. Я просто исполнил просьбу Гертруды.
— Дай мне минуту.
Он кивнул и отошел, постаравшись разговорить мрачного. Я вскрыл конверт, развернул бумагу и глазами пробежался по строчкам:
