После того как мой палаш отбил удар корда, инквизитор сказал мне:
— Теперь можете не жалеть их, Людвиг. Тот, кто не сложил оружие после предупреждения инквизиции, приравнивается к еретикам. Таких ждет костер.
Один из четверых нападавших на нас заколебался от этих слов и тут же пропустил укол в сердце.
— Спаси, Господи, душу глупого раба Твоего, — пробормотал отец Март.
Взвыл тот, кто сражался с Черо, и внезапно наемник оказался уже рядом, атаковав наших противников со спины. Прикончил одного, рубанул по плечу второго. Я поставил клинок под секущий удар третьего, который должен был разрубить бедро инквизитора. Грянуло пение, с ладони клирика сорвался свет, угодивший человеку в грудь. Тот, отшатнувшись, врезался в окно и вместе с осколками стекла улетел вниз.
— А сразу нельзя было так сделать? — поинтересовался тяжело дышащий Черо.
— Тогда зачем мне платить тебе? — поднял брови инквизитор. — На лестницу. Живо!
На третьем этаже мы столкнулись с перепуганной служанкой. Она вжалась в угол, закрыв лицо руками, и наемник, взяв женщину за плечо, грубо поднял ее на ноги.
— Твоя хозяйка? Где она?!
— В спальне! — пролепетала та. — Они все заперлись в спальне и поют!
— Сколько еще охраны в доме?
— Я не знаю. Пожалуйста…
— Оставь ее. Она бесполезна. Мы все равно уже разворошили осиное гнездо. — Клирик спешил.
Откуда-то издалека доносился шум боя — вторая часть отряда пробивалась наверх по другой лестнице.
Черо теперь шел первым, и слуги, встречающиеся нам по пути, шарахались в стороны, видя его окровавленный клинок. Двое из них попытались нам препятствовать, и наемник их довольно быстро успокоил.
В большой столовой, украшенной зеркалами, на укрытом белой скатертью столе в серебряных подсвечниках горело множество свечей. Стулья были отодвинуты, некоторые опрокинуты. Люди уходили в спешке.
Черо, проходя, подхватил дорогой фужер из хрусталя, влил в себя вино. Отца Марта заинтересовало нечто иное — накрытые серебряными колпаками с инкрустацией из золота блюда. Он поднял один, и Черо негромко присвистнул, оценивая «кулинарный шедевр» — несколько полосок черно-бордовой, отвратительно смердящей плоти.
— Вот о чем я говорил, Людвиг. — Инквизитор отступил от стола, и на его усталом лице не было ни капли отвращения.
— Одного не понимаю. С ее властью и возможностями она могла есть и свежее мясо, — пробормотал наемник, намекая на то, что убить человека и приготовить его ногу себе на ужин для герцогов не так чтобы очень сложно. — С радостью увижу их горящими на костре.
Черо распахнул дверь в следующий зал.
— Постараюсь предоставить тебе такое удовольствие, — пообещал отец Март.
Здесь нас встретили двое в темной одежде, вооруженные рапирами. Они собирались сражаться, защищая вход в спальню, но появление в дальней части приемного зала Рихара и Сиокко, в каждой из четырех рук которого было по маленькому топору, заставило их сложить оружие. Пятеро против двоих — не слишком хороший расклад.
— Вы пожалеете, что пришли сюда, — пообещал один из охранников, седовласый, с пушистыми бакенбардами, когда вьеф ловко связывал их очередным куском веревки. — Это дом сестры короля!
— Инквизиция объяснит его величеству мой визит, когда придет время, — равнодушно ответил отец Март и попросил иного: — Ноги тоже вяжи. Где Лупе, Рихар?
— Ранен. Они здорово дрались, отец Март. Мы отдали ему все пистолеты и оставили на лестнице на тот случай, если кто-то прячется в саду и решит вернуться. — У мальчишки тоже была легкая рана на левом плече, но держался он молодцом.
— Почему стреляли?
— Стражник нас заметил. Простите, что не получилось без шума.
— Черо, что там с дверью?
— Разумеется, заперта, инквизитор, — спустя мгновение ответил наемник, дернув ручку.
Клирик подошел к преграде, крикнув:
— Именем Инквизиции, откройте, и я обещаю вам снисхождение!
Разумеется, никто не только не открыл, но и не ответил.
— Сиокко, будь любезен, — попросил отец Март, отходя прочь, и вьеф начал рубить преграду четырьмя топорами с такой
