— Только не он, — поморщился Холмс. — Тот, кто ведёт наблюдение, просто приказывает ему или мальчику начать слежку за тем или иным человеком после того, как засечёт его с помощью этого прибора. Он, по-видимому, скрывается в восемнадцатом номере. Наша задача — установить его личность.
Прежде всего Холмс загримировал Мадрина и облачил его в красивый жилет, так что наш поэт совершенно преобразился. Затем Холмс прорепетировал с ним его роль в предстоящей операции.
Мы же с Холмсом отправились на Александра-стрит, где близ вокзала находилось бюро услуг. Холмс быстро договорился с хозяином, и нас провели в одну из задних комнат, где мы переоделись в форму посыльных, а свою одежду аккуратно упаковали в перевязанные верёвочкой свёртки. Холмс снял свою бороду и приклеил мне и себе усы.
Вернувшись в пансион, мы, громко топая, поднялись по лестнице на третий этаж и постучали в дверь восемнадцатого номера.
— Посылка! — гаркнул Холмс.
Дверь отворил субъект, который вчера шпионил за нами. Я оттолкнул его и шагнул в комнату. Холмс остановился на пороге и достал из кармана пачку квитанций.
— Распишитесь вот здесь, — попросил он. — Ваша комната восемнадцатая, верно?
— Посылка адресована не мне, — сердито возразил человечек.
— Но ведь вы живёте в восемнадцатой комнате, — настаивал Холмс.
— Я живу в восемнадцатой комнате, — начал выходить из себя человечек, — но я ничего не заказывал и я не Эдвард Гэтуорд.
В этот момент Мадрин, как было условлено, отворил дверь и громко объявил:
— Это я Эдвард Гэтуорд. Я жду посылку.
— Простите, — сказал Холмс. — Видимо, произошла ошибка.
— Ничего-ничего, — смягчился человечек и закрыл за нами дверь.
Пока я был в комнате, я успел заметить в дальнем углу, в кресле перед маленьким круглым столом, человека с забинтованной правой рукой. Это был Кайл Коннор.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Мы обедали в маленькой таверне на Кинг-стрит. Немолодой официант, приземистый седой человек, очевидно, был знаком с Холмсом, потому что они горячо приветствовали друг друга. Официант сильно хромал на правую ногу. Приняв у нас заказ — Холмс говорил с ним по-валлийски, — он ушёл и вскоре вернулся с подносом, на котором стояли три кружки пива.
— Есть одно дельце, Дилан, — обратился к нему Холмс, — в котором вы могли бы нам помочь. Портер, покажите мистеру Уильямсу рисунок коракла.
Я достал записную книжку и, раскрыв её на той странице, где был рисунок, передал официанту.
— Такие лодки делают на реке Ди, — сказал он, внимательно изучив рисунок.
— Я полагал, что эта лодка из другой местности, — возразил Холмс, — потому что у неё более вогнутые края, а корма…
— Нет-нет, — решительно мотнул головой Дилан Уильямс.
Мы поблагодарили его, и он ушёл.
— Мистер Уильямс, — сообщил Холмс, — в молодости рыбачил на таких вот лодках и хорошо знает, где какие делают кораклы. Ведь в зависимости от того, какая река, меняется форма лодки, не так ли. Портер?
— В таком случае для озера следовало бы смастерить лодку какой-то новой формы, — заметил я.
— Вы, безусловно, правы, — ответил Холмс, — но у того, кто её делал, не было времени, и он сработал такую, к каким привык. Итак, лодка сделана так, как их делают в районе, где протекает речка Ди. Какие у вас на этот счёт соображения, Портер? — Он повернулся к Мадрину. — У вас, Дафидд?
Мы смотрели на Холмса в растерянности.
— Не понимаю, что вас смущает, Портер, — продолжал Холмс. — Ведь вы уже располагаете всеми необходимыми фактами. Остаётся только сделать вывод. Что вам известно о Рисе Парри?
— Он родился в Бангоре. Этот город стоит на берегу моря, и там, конечно, на кораклах не плавают. Правда, Парри мог научиться делать такие лодки, когда уехал из Бангора.
— Вы упустили одну деталь, Портер. По вашим словам, Парри в самом пренебрежительном тоне говорил о городе и об