затмило все остальное. Леди Даксбари не обращала внимания на это, она полностью сосредоточилась на брате и дочери. Сидевшие с другой стороны стола граф и Риколетти обсуждали искусство и Париж. Очевидно, так на самом деле и распределялись отношения в этом доме.
Наконец леди Даксбари решила заметить мое присутствие.
— Холмс! — обратилась она ко мне. — Как продвигается ваше расследование?
— У меня пока еще не было возможности проводить расследование, — ответил я. — Меня смущает происхождение вора. Брошь была дорогой?
— Камни на ней — бриллианты, — напомнил лорд Даксбари. — Но подлинная ее ценность связана с историческими событиями. Это имеет отношение к его королевскому высочеству.
— Значит, о ней станет известно коллекционерам?
— Незамедлительно, — проговорил лорд Даксбари.
— Насколько дорогие на ней камни сами по себе?
— Наверное, они стоят несколько сотен фунтов, — пожав плечами, ответил лорд Даксбари.
— Интересно получается, — заметил я. — Зачем кому-то красть украшение, которое невозможно продать целиком, а если разломать его, то останется всего ничего? Оно всегда лежало в вашей шкатулке, леди Даксбари?
— Естественно. Это была красивая маленькая брошь, я ее часто носила.
— А когда это было в последний раз? — спросил я.
Леди Даксбари задумалась, а в это время слуги убирали тарелки и подавали десерт — торт.
— Это было в прошлом месяце, на открытом приеме в Королевской академии? — спросила она у графа.
— Там присутствовал его королевское высочество. Мне казалось, что брошь была там уместна. Я состою в комитете, — объяснил лорд Даксбари. — Принц Уэльский согласился с некоторыми моими предложениями относительно его поместья в Сандрингеме.
— Вокруг его высочества столько шума! — решительно продолжила леди Даксбари. — Хотя он участвует в скачках. Хорошо разбирается в лошадях. — За это леди Даксбари, вероятно, многое могла простить.
Десерт унесли, и дамы вышли. Мне удалось получше разглядеть Риколетти, который потягивал портвейн и отказался от предложенной сигары. У него было осунувшееся лицо, словно косолапость причиняла ему боль. Уже через несколько минут он извинился и ушел.
— Бедняга! — вздохнул лорд Даксбари. — Ему пришлось уйти из Лувра, когда к власти пришла Коммуна.
— Друг юности? — догадался я.
— Не могу найти ему подходящую должность, — посетовал лорд. — На Монмартре было столько хороших парней! Тогда это была деревня, знаете ли. Те еще были деньки…
Пемберти посмотрел на меня так, будто хотел сказать: «Ну вот, ты его зацепил».
— Как получилось, что вы встретились с ним вновь? — спросил я, стараясь вывести его из задумчивости.
— О, это интересно! Сильвестр, ты помнишь, как представил меня Риколетти в Париже? Или это было на скачках в Довиле?
Лорд Сильвестр неловко заерзал на стуле и быстро допил свой портвейн.
— Плохо помню Довиль. Только то, что проиграл там кучу денег. Как всегда. — Он налил себе еще портвейна.
Пемберти посмотрел на меня, сузив глаза, как смотрят на тех, кто не выкладывается на все сто процентов.
— Может, присоединимся к дамам? — поднимаясь, предложил Даксбари. — И, Холмс, я хочу показать вам некоторые картины. Мой дедушка был знатоком в этом деле, почти как принц-регент, у нас даже есть несколько работ, связанных с нашим королевским покровителем. Его королевское высочество и супруга принца были так любезны, что отметили некоторые наши приобретения. Хочу услышать ваше мнение по поводу новых картин. Предупреждаю: некоторые из них опережают время.
Я проследовал за старшим лордом в гостиную, где леди Даксбари слушала игру своей дочери с таким критичным видом, какой напускают на себя люди, выбирающие новые обои. Из дальнего угла подошла миссис Риколетти, вся такая блестящая и яркая.
— Моя жена известный музыкант, — заявил Риколетти.
— О, так может быть она нам сыграет? — быстро нашелся Пемберти.
Нужно отдать ей должное, миссис Риколети оказалась приличным музыкантом, она чисто, если не сказать профессионально, сыграла сонату. А тем временем лорд Даксбари отвел меня в сторону, решив, что я тоже принадлежу к миру искусства, и показал небольшие египетские вазы, китайские фарфоровые статуэтки и покрытые эмалью шкатулки с изображением принца-регента. Затем он
