— Вот, я думаю, все готово.
— Пфффф… — выдохнул Камиль, сидя на диване. Он смотрел на Элизабет с признательностью и неловко улыбался. — Очень любезно… — выговорил наконец Камиль. — Я отнесу ей все это…
— Может, Элизабет сама отвезет?.. — рискнул предложить Луи, поднявшийся в квартиру с почтой.
Все трое в молчании смотрели на конверт, который он держал в руках.
4
какое удовольствие вы мне вновь доставили вашим объявлением!
«Другие ваши произведения…» — спрашиваете вы. Я ожидал большей тонкости с вашей стороны. Заметьте, я совершенно не в обиде на вас: каждый делает что может. И никто бы не сделал больше вас.
Но послушайте, ваше последнее объявление шито белыми нитками. Какая наивность!
Договоримся не трогать больше эту тему. Я расскажу вам о делах, которые уже стали известны, но приберегу сюрпризы, иначе… иначе в чем же будет удовольствие? Потому что они вас еще ждут, сюрпризы!
Итак, Глазго. О нем вы меня еще не спрашивали, хотя я знаю, что вопрос так и рвется у вас с языка. Здесь все было непросто. Гениальный роман Макилвенни содержит главный перечень деталей этого дела, элегантность которого вам предстоит оценить. Книга основана на реальном происшествии и к нему же возвращается. Я люблю эти идеальные витки спирали, которые столь идеально связывают литературу и жизнь.
Я заметил малышку Грейс Хобсон у входа в ночной клуб, рядом с которым припарковал арендованную машину. Мой выбор сразу пал на нее. Со своим личиком вчерашнего ребенка, бедрами еще худыми, но уже предвещающими тяжеловесность тридцатилетней — она была воплощением этого волнующего ностальгического города. Было уже поздно, и улицы давно обезлюдели, когда я вдруг увидел, как она выскочила одна на тротуар, встревоженная и взволнованная. Я и не мечтал о такой удаче. Я предполагал следить за ней, установить маршруты и привычки, потом похитить… я не собирался слишком долго оставаться в Глазго и не надеялся, что она сама попадется мне в руки. Я немедленно вышел из машины с картой Глазго в руке и на английском, который специально коверкал мило и неловко, спросил у нее придуманную дорогу. И смущенно улыбался. Мы стояли прямо у входа в клуб, и мне не хотелось там задерживаться. Поэтому, слушая ее и хмуря брови, как если бы внимательно следил за объяснениями, сложными из-за слишком беглого для меня английского, я направлял ее к машине. Мы положили карту на капот. Я сказал, что мне нужно достать карандаш из бардачка. Оставил дверцу открытой. Внезапно, прижав ее очень крепко к себе, я приложил к ее лицу тряпку, обильно смоченную хлороформом, и через несколько минут мы спокойно катили вместе по пустынному городу — я, который осторожно вел машину, и она, спокойно и доверчиво спящая. Я сделал то, что не предполагал делать. Я изнасиловал ее прямо в машине на заднем сиденье. Она мгновенно проснулась, когда я проник в нее, как и описано в книге. Мне пришлось усыпить ее снова. Я задушил ее в тот самый момент, когда еще был в ней. Мы были едины в оргазме и в смерти — а вы и я, мы знаем, что речь идет об одном и том же.
Мне пришлось заехать к себе в гостиницу, чтобы забрать необходимый инвентарь. Ее трусики я взял с собой.
Ваши шотландские коллеги наверняка показали вам фотографии той сцены, которую я выстроил в Келвингроув-парке. Мне не хотелось бы изображать ложную скромность, но смею надеяться, что Уильям Макилвенни, который живет в Глазго, чувствовал за меня гордость, равную тому восхищению, которое я к нему питаю.
«Лэйдлоу» — мое первое произведение, которое я решил подписать. Просто до этого ни одна полиция не способна была понять хоть что-то в моей работе, и я устал. Я знал, что следовало навести кого-нибудь на след, нужен был отличительный знак, позволяющий связать моего «Лэйдлоу» с другими моими работами. Я перебрал в уме множество различных способов. Решение в виде отпечатка на теле показалось мне наиболее приемлемым. На самом деле, тогда я уже замыслил, хотя и не чувствовал себя вполне готовым, поработать над текстом Эллиса, в котором отпечаток нанесен так явно. Оставив отличительный знак, подпись, я надеялся, что если уж не полицейские, которые — за исключением вас, Камиль, — все поголовно тупые скоты, то эстеты, истинные любители, смогут ознакомиться с работой, которую я на себя взвалил, и оценить ее по достоинству. И потом, этот отпечаток на большом пальце ноги малышки Хобсон ничем не нарушал ту изумительную картину, которой мне удалось добиться в парке Келвингроув. Все там было идеально на своем месте. Думаю, что сделать лучше было невозможно.
