1
Самолет из Глазго приземлился в четырнадцать с чем-то. Едва пройдя раздвижные двери, Камиль заметил, что Мальваль выглядит еще хуже, чем обычно.
— Бесполезно спрашивать, не случилось ли чего плохого. Достаточно глянуть на твою физиономию…
Мужчины совершили обмен: Мальваль взял чемодан Камиля и протянул ему газету.
«Ле Матен» — Вместе с «Лэйдлоу» Романист подписывает свое третье «произведение».
Было только одно объяснение: Лезаж.
— Мать-перемать!
— Вот и я так сказал. Луи был более сдержан, — прокомментировал Мальваль, трогаясь с места.
На мобильнике Камиля три пропущенных звонка, все от Ле-Гуэна. Он даже не сделал попытки прослушать сообщения и убрал телефон в карман.
Может, он был не прав, ответив подобным образом журналисту? Сумел бы он выиграть еще немного времени?
Но в уныние он впал не из-за этого. Из-за неизбежной реакции, которую вызовет статья, а также, без всякого сомнения, все другие статьи на ту же тему, которые появятся уже завтра. Он не счел необходимым до отъезда проинформировать Ле-Гуэна или судью о совпадениях между убийством в Глазго и книгой Макилвенни, и был не прав. Его начальство из прессы получило сведения, которыми он владел уже два дня. Его отстранение теперь не было под вопросом, оно стало делом решенным. Как видно, он постоянно попадал впросак, отставая от всего и всех, — с самого начала этого расследования. Совершено уже четыре убийства, а он все еще не может похвастаться ни одним следом, высказать ни одного весомого предположения. Даже журналисты казались более информированными, чем он.
Его расследование оборачивалось полным крахом.
Никогда за всю свою карьеру Камиль не чувствовал себя столь беспомощным.
— Отвези меня домой, пожалуйста. — Камиль произнес это убитым голосом, почти неслышно. — Все кончено, — добавил он, будто про себя.
— Мы найдем его! — заявил Мальваль в прекрасном порыве энтузиазма.
— Кто-то его найдет, но только не мы. Во всяком случае, не я. Мы сойдем со сцены, и не позже сегодняшнего вечера.
— Как это?
Камиль в двух словах обрисовал ему ситуацию, и отчаяние его сотрудника стало для него неожиданностью, — казалось, тот подавлен еще больше, чем он сам, и без устали твердил:
— Вот дерьмо, быть не может…
Вернее не скажешь.
Камиль читал статью, естественно подписанную Бюиссоном, и его уныние перерастало в ярость.
Несколько раз Камиль отрывался от чтения, пару мгновений размышлял, а то и говорил вслух:
— Нет, но каков говнюк…
— Да они все такие, вот что я думаю.
— Ты о ком?
— О журналюгах!
— Нет, я сейчас думаю не о нем, Мальваль.
Мальваль сдержанно замолчал. Камиль посмотрел на часы:
— Мне кое-куда надо заскочить, прежде чем ехать домой. Сверни направо.
