4
Луи принес Верховену уведомление о получении нового объявления, переданного Кобом, которое появится в электронной версии журнала самое позднее завтра утром. Молодой человек уже собирался покинуть кабинет, но Камиль задержал его:
— Луи! Я хотел бы знать, что происходит у вас с Мальвалем.
Лицо заместителя тут же приобрело замкнутое выражение. Камиль мгновенно понял, что ничего не узнает.
— Какие-то мужские дела?.. — запустил он все-таки пробный шар, пытаясь заставить коллегу отреагировать.
— Это вообще не дела. Так… небольшое разногласие, ничего больше.
Камиль встал и подошел ближе. В таких случаях у Луи всегда срабатывал один и тот же рефлекс. Он как бы съеживался немного, словно хотел свести на нет их разницу в росте или проявить преданность, что одновременно и льстило Камилю, и раздражало.
— Я просто скажу тебе, Луи, и не хочу, чтобы пришлось повторять. Если ваши дела касаются нашей работы…
Он не успел даже закончить фразу, как Луи прервал его:
— Никоим образом!
Камиль секунду вглядывался в его лицо, выбирая, какой тактики придерживаться:
— Мне это не нравится, Луи.
— Это личное.
— Интимное?
— Личное.
— Ле-Гуэн ждет, мне пора, — закончил разговор Камиль, возвращаясь к столу.
Луи тут же исчез. Камиль отследил, какой рукой тот откинет прядь, но уже не помнил кода расшифровки. Он посидел в задумчивости еще несколько мгновений, позвонил Кобу по внутренней линии и наконец решил уйти.
5
В конце дня Ле-Гуэн дочитывал две памятки, которые Камиль второпях для него напечатал. Вольготно раскинувшись в новом кресле, он держал документ двумя руками, а кофе на животе. Пока он читал, в голове Камиля прокручивался фильм о двух возникших делах, по крайней мере в том виде, в каком он сумел их воссоздать.
Первая памятка касалась «достаточно отдаленного сходства», обнаруженного профессором Балланже между американским романом 1950 года под названием «Конец тьмы» и делом в Фонтенбло.
16 мая 1996 года поздним утром Жан Клод Бонифас и Надеж Вермонтель наткнулись в лесу Фонтенбло на труп мужчины с пулей в голове.
Мужчину быстро идентифицировали как Ролана Сушье, торгового представителя, занимающегося санитарным и отопительным оборудованием. Пуля из автоматического оружия 22-го калибра, редко встречающегося в здешних краях. В картотеке оно не значилось. Бумажник, деньги и кредитные карточки исчезли. Гипотеза об убийстве с целью ограбления была тем более убедительна, что его кредиткой воспользовались в тот же день на маленькой автозаправке в тридцати километрах к югу и что беглец использовал машину Сушье.
Две детали все же привлекли внимание следователей. Первой было малоизвестное оружие 22-го калибра. Баллистическая экспертиза показала, что это кольт «вудсмен», американское оружие, используемое на соревнованиях, производство которого было прекращено в 60-х годах. Только несколько экземпляров были зафиксированы во Франции.
Второй любопытный факт касался одежды жертвы. В тот день на нем была спортивная голубая рубашка и белые мокасины. Его жена обнаружила этот факт при опознании тела. Она была совершенно категорична: у ее мужа никогда не было такой одежды. В ее заявлении даже упоминалось, что никогда «она не позволила бы ему надеть нечто подобное».
— Не слишком убедительно… — протянул Ле-Гуэн.
— Самому слабо верится.
