более, чем в три раза, а по количеству танков (всего около 2600) – более, чем в восемь раз. Кроме того, к рубежу рек Стырь и Иква на участке от Рожище до Кременец из резерва командующего фронтом выдвигались 31-й и 36-й стрелковые корпуса, а на рубеж Кременец, Броды, Каменки – 37-й стрелковый корпус. А это еще девять стрелковых дивизий, которые должны были обеспечить действия механизированных корпусов. Таким образом, в конце июня 1941 года в районе Броды, Дубно, Луцк должно было произойти одно из самых крупнейших танковых сражений Великой Отечественной войны.
В соответствии с существовавшими до войны теоретическими представлениями советское главное командование с первого дня войны требовало от командующих армиями активными действиями механизированных корпусов разгромить вклинившуюся группировку противника. Командование Юго-Западного фронта до 25 июня уже несколько раз принимало решение на контрудар, однако ввиду несоответствия этих решений реальной обстановке они постоянно не выполнялись и перерабатывались.
Также требовалось учесть, что 15-й механизированный корпус на момент постановки ему задачи на контрудар уже три дня вел бои с противником в районе Радехов. Выдвижение его 3-й танковой дивизии было задержано противником в районе Каменки-Бугской, и командир корпуса генерал-майор И.И. Карпезо обращался к командованию фронтом с просьбой отложить начало наступления до подхода этой дивизии, но М.П. Кирпонос, не желая менять решение, велел ответить: «Выполнять приказ». 9-й, 19-й и 8-й механизированные корпуса для выхода на рубежи контрудара должны были преодолеть достаточно большое расстояние. Так, только 8-й механизированный корпус в результате постоянного его переподчинения и переброски с одного участка фронта на другой к 25 июня совершил марш на расстояние более 400 километров в условиях воздействия противника.
И только 26 июня решение от 25 июня начало претворяться в жизнь. Об этом бывший командир 9-го механизированного корпуса К.К. Рокоссовский в своей книге «Солдатский долг» писал:
«26 июня по приказу командарма Потапова корпус провел контрудар в направлении Дубно. В этом же направлении начали наступать левее нас 19-й, а правее 22-й механизированные корпуса. Никому не было поручено объединить действия трех корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу, без учета состояния войск, уже двое суток дравшихся с сильным врагом, без учета их удаленности от района вероятной встречи с противником.
Время было горячее, трудности исключительные. Но посмотрим распоряжение фронта, относящееся к тому периоду: «Нанести мощный контрудар во фланг прорвавшейся группировке противника, уничтожить ее и восстановить положение». Согласовывалось ли оно с обстановкой на участке, о котором идет речь, не говоря уже о положении, сложившемся к 26 июня на житомирском, владимир-волынском и ровненском направлениях, где немецкие войска наносили свой главный удар? У меня создалось впечатление, что командующий фронтом и его штаб в данном случае просто повторили директиву Генштаба, который конкретной обстановки мог и не знать…
Связь с соседями то и дело прерывалась. Удалось узнать, что 22-й мехкорпус сам был атакован большими вражескими силами, понес потери и был отброшен на северо-восток от Луцка. В самом начале боя был убит генерал С.М. Кондрусев, в командование корпусом вступил начальник штаба В.С. Тамурчи. Сосед справа – 19-й корпус – при попытке начать наступление также был атакован противником в районе Дубно, отброшен к Ровно, где и вел оборонительный бой…
Был опять получен приказ о контрударе. Однако противник настолько превосходил нас, что я взял на себя ответственность не наносить контрудар, а встретить врага в обороне…»
Даже из этого довольно сокращенного и щадящего рассказа К.К. Рокоссовского можно оценить уровень организации и проведения контрудара силами трех механизированных корпусов в направлении на Дубно с севера и северо-востока. С юга контрудар наносился силами 15-го и 8-го механизированных корпусов.
Сам К.К. Рокоссовский проявил в это время мужество и героизм, командуя 9-м механизированным корпусом. Подчиненные ему солдаты и офицеры смело сражались за Родину. В архиве удалось найти записи политработников о характере боевых действий: «… комсомолец-красноармеец 40 тп – 20 тд товарищ Мартынов был ранен в правую руку, не мог держать винтовку, но с передовой не уходил, при атаке зубами перегрыз глотку немецкому офицеру…
…1.7.41 г. в 17.00 131 дивизия пошла в бой, несмотря на губительный огонь противника…
… Уничтожено в штыковой атаке 15 танков и 15 легковых машин…
В боях за Луцк части 131 дивизии потеряли до 30 проц. личного состава, 32 танка, 12 бронемашин и 12 автомашин, уничтожено до 2-х батальонов противника».
Несмотря на потери, действия 9-го механизированного корпуса и его командира – генерала К.К. Рокоссовского, следует квалифицировать, как целесообразные и высокопрофессиональные.
Из таблицы видно, что самым страшным в это время было скорее не быть убитым, а пропасть без вести. Почти половина людей были потеряны и числились пропавшими без вести. Это вносило дополнительный беспорядок в систему управления всеми частями и соединениями.
Потери 9 мк за период 1.7 – 10.7.41 г. и 22.6 – 22.7.41 г.8-й механизированный корпус начал формироваться в начале лета 1940 года. Его командиром 4 июня был назначен генерал-майор Д.И. Рябышев Командирами соединений стали: 12-й танковой дивизии – генерал-майор Т.А. Мишанин, 34-й танковой дивизии – полковник И.В. Васильев, 7-й механизированной дивизии – полковник А.В. Герасимов.
Формирование нового объединения осуществлялось из частей 4-го кавалерийского корпуса, 7-й стрелковой дивизии и 23-й легкой танковой бригады, которые получили на оснащение большое количество танков различных модификаций и задачу освоить их в короткий срок. К июню 1941 года корпус имел около 30 тысяч личного состава и
