— Папа, ты готов?
— Да, готов. — Слова звучали замедленно и немного нечетко.
— Отлично. Выглядишь на все сто. — Грей осмотрел результат своих трудов. Еще немного подтянуть вправо, и галстук идеален.
Уолтер постучал себя по груди скрюченной рукой, отведя в сторону полосу ярко-красного шелка.
— Я счастлив. Очень. Счастлив.
— Я тоже. — Грей поправил галстук.
— Ты?
Подойдя к бюро, Грей достал золотые отцовские запонки. Помеченные фамильным гербом Беннетов, они тяжело легли ему на руку. У него была пара точно таких же, подаренных ему на восемнадцатилетие по случаю отъезда в Гарвард.
Отец топнул ногой — привычка, которую он завел, чтобы привлекать внимание других.
— Ты счастлив?
— Конечно.
— Не ври.
С возрастом отец сгорбился и стал гораздо ниже ростом, чем в молодости, но он все еще оставался крупным мужчиной. И хотя от природы он не был жестким, в отличие от своего единственного сына, когда хотел, мог вести себя с достаточной прямотой. Без сомнения, эта особенность в числе прочих позволила ему сделать столь успешную карьеру в качестве федерального судьи округа Колумбия.
Грей улыбнулся, стараясь разубедить отца:
— Я задумался о том, что меня ждет по возвращении в Вашингтон.
Это была ложь номер два.
Пока ему пристегивали запонки, Уолтер недовольно пыхтел, и у Грея возникло ощущение, что отец прокручивает в голове суровую отповедь.
— Ты. Должен. Рассказать. Больше.
— О чем?
— О себе.
— Есть темы и поинтересней. Кроме того, ты знаешь, я не мастер разгадывать шарады. — Грей сделал шаг назад. — Отлично, папа. Ты готов. Мне надо принять душ и сменить одежду.
— Сменить, — произнес отец. — Перемены. Это. Хорошо.
Грей кивнул, но резко оборвал беседу, направившись в свою комнату. В коридоре он остановился у двери гостевой комнаты, в которой поселил Кассандру.
Иногда перемены были совсем не хороши.
После того как узнал о смерти мужа Кассандры, Грей решил съездить в Нью-Йорк, чтобы пообщаться с ней лично. Его беспокоило, что после смерти Рииза она окажется в одиночестве среди суматошной жизни Манхэттена. К счастью, их общая приятельница Элисон Адамс и ее муж, сенатор, взялись опекать новоявленную вдову с зоркостью соколов. Тем не менее время для нее было трудное.
Если бы Грей и Элисон не насели на нее с такой силой, Касс ни за что не согласилась бы приехать сюда на выходные. Она по- прежнему продолжала в одиночестве зализывать свою рану в большом пентхаусе на Парк-авеню.
Грей прошел дальше. Кассандра и Элисон были необычными женщинами в тех кругах, где он вращался. Они любили своих мужей и были верны им.
Именно поэтому смерть Рииза так больно отозвалась в нем своей несправедливостью.
Большинство тех леди, которых знал Грей — слово «леди» он использовал в широком смысле, — полагали, что верность — это нечто применимое к стилю одежды или марке обуви. Тот факт, что какой-то олух надел им на палец кольцо с бриллиантом и они облачились в белое платье, не производил особого впечатления на их либидо.
Впрочем, возможно, он преувеличивал.
Хотя, скорее всего, совсем немного.
Грей закрыл дверь в свою комнату и снял рубашку поло. За прошедшие годы он переспал с множеством женщин, и значительную часть составляли замужние. Однако он не мог винить в своем скептицизме относительно верности в сексуальных отношениях одних лишь современниц.
