— Не веритя…
— Живой помощи от вас не видно. Вот о чем разговор, Цупко. Убивают в Песчанке корейцев-огородников, а от вас ни звука. Потом налет на постоялый двор Савинкова — снова тишина. На зимовье «Половинка» у Голубева восьмого декабря налетчики сорок человек обчистили! Тоже ничего про это не слыхали? И как это все мимо вас проходит, а, Цупко? А ведь в деревне все на виду и на слуху. Когда бы вы сидели на своей заежке, а ведь мотаетесь и по всей Песчанке, и по всей округе, в Чите — на базарах… Чем промышляете? На своем постоялом дворе вы — нечастый гость.
— Так, ить, семью-то надо кормить, — Цупко вздохнул. Успокоился, страх прогнал, опять заиграл. — Мал мала меньше. Вот и кручусь. Где извозом подработаю на продуктишки, где из хозяйства на обмен чево-нибудь пущу. Аки белка в колесе. Охо-хо!..
— Да… Хоть слезу умиления пускай! Вот что, Цупко. Оставляю вас на прежней связи. Знаете, кому новости сообщать? Вот и хорошо. Только думаю я про вас, Цупко, вот что: про Ленкова знаете больше, чем говорите. Да не машите вы руками! Не люблю, когда врут! Потому запомните, Цупко. Если мы первыми про ваши нынешние отношения с Ленковым узнаем — пощады не ждите. А если действительно хотите жить спокойной семейной жизнью и детей растить — сообщите все, что знаете. Поняли меня?
— Гражданин начальник! Завсегда готов! Не сумлевайтесь, истинно буду стараться оказать вам всяческое содействие! — голос Цупко наполнила верноподданическая нотка. Он сам себе нравился в этом фальшивом порыве.
Сутки спустя Филипп Цупко разыщет Костю Ленкова у Агафьи Хлыстовой, несколько перезревшей старшей дочери читинского скототорговца, с которой Костя уже больше полугода крутил роман. Верный Филя сообщит своему атаману, что уголовный розыск начал на него прицельную охоту, а возглавляет ее умный и опасный враг по фамилии Фоменко. Несмотря на все свои заигрывания с уголовным розыском, Филя-Кабан был и оставался матерым уголовником, давно и окончательно выбравшем свою дорожку.
После разговора с Фоменко Цупко некоторое время покрутился по улицам, зашел в харчовку на Сунгарийскую, пил там чай, после потолкался на новом базаре и подался домой на Нерчинско-Заводскую, дом 15/10. Там задержался ненадолго, сменил одежонку и, прихватив топор, отправился к проживающему во флигеле дома Барановского — через несколько домов от Фили — старику, у которого взялся колоть дрова. Потом Цупко и старик прошли в дом и, по всей видимости, сели обедать.
Это все, что смог доложить начальнику угрозыска специально посланный для наблюдения за Цупко агент. На вопрос Дмитрия Ивановича, не искал ли Цупко кого-нибудь в харчовке и на базаре, агент ответил отрицательно. Как Цупко перекинулся в харчовке парой слов с ее хозяином Притуповым, которого в читинском уголовном мире больше знали как Фильку-Медведя, наводчика и укрывателя, агент угрозыска, добросовестный, но малоопытный, не заметил.
Но и Цупко не заметил слежки. На улицах он крутился по привычке, в харчовке осторожничал по заведенному Ленковым правилу. А у Бизина на самом деле дровишек подколол, но и во всех подробностях поведал разговор с Фоменко.
Хитрый старик выслушал внимательно, уточнил пару моментов беседы, а потом долго думал, вертя по столу витую чайную ложечку. Но после глянул на Филиппа ободряюще.
— Ты, Филя, панику не разводи. Что в уголовном розыске Костей заинтересовались, так на то они там и поставлены. А мы ищеек в сторону уведем. Конечно, подозрения ихнего начальника в отношении тебя нам вовсе ни к чему. Посему, Филя, надо тебе доверие к своей персоне укрепить. А для того, вот, что надобно. Тут мне Костя недавно про одно дело сказывал. С месяц назад один шустрый хлопец по фамилии Рябцев заказал у Гохи Ощенкова для себя документ — удостоверение, что он, де, является помощником начальника уголовного розыска. Хорошо заплатил. А Гохе, известно, лишь бы копейку дали. Он ему и сляпал. Так вот этот Рябцев собрал свою шайку и давай шуровать по квартирам. Навроде как с обыском приходят и… В общем, — подчистую. Днем, значится, этот Рябцев шоферит, на автомобиле работает, а по ночам вот этак орудует. Костя к нему Мишку-хохленка посылал, мол, присоединяйся, вступай в наши ряды. Но тот — фу-ты, ну-ты, ножки гнуты! Дескать, еще я под кем-то не ходил!..
— Самоличник! Себе на уме, сучий потрох! — выругался Цупко.
— Именно, Филя, именно! — кивнул Бизин. — И ты знаешь, что оказывается-то? Когда поинтересовались Костины глаза и уши этим Рябцевым поглубже, выяснилось вообще интересное: еще по весне с Кирькой Гутаревым он нюхался! Так что ему Костина удача — поперек горла! Вот и нацелился конкуренцию устроить!..
— Тады его прибрать и вся недолга! В прорубь, с-суконца!
— Эва, какие вы с Костей горячие! В прорубь спровадить много ума не надо… А есть мыслишка другая. И пользы от нее, думаю, поболе получится…
— Но, чо это ты задумал?
— А думаю я, Филя, вот что… — Бизин пристально посмотрел на Цупко. — Укрепим-ка мы твое положение у милиции… Кто там у
