Я подошел к ним и опустился на колени рядом с Роу. Вблизи смерть безобразна. Старик так вывалялся в грязи, что вонял хуже обычного. Красные и розовые клочья его гортани свисали на ключицы, белые хрящи торчали, образовывая черную дыру, уходившую вглубь легких. Кровавые сопли стекали из носа, глаза закатились глубоко влево.
— Мы с тобой еще не закончили, брат Роу, — сказал я.
Я взял его руки в свои. Нельзя сказать, что руки мертвого неприятны, но по телу побежали мурашки, когда я переплел свои пальцы с пальцами Роу. Он лежал, безвольно обмякнув, грубая кожа его ладоней царапала мою.
— Что ты делаешь? — спросил Грумлоу.
— У меня есть для тебя работа, брат Роу, — сказал я.
Я искал его. За несколько минут он не мог далеко уйти. Я чувствовал, как пульсирует некромантия в моей незалеченной ране на груди. Темная рука сжала сердце, и все тело наполнилось холодом.
Я знал, у меня очень мало силы, она сравнима с ручейком среди этих бескрайних полей грязи. Роу был еще теплый. Сердце его не билось, но оно дрожало и подергивалось, и что важнее — я знал его не хуже самого себя. Я никогда не любил его, но знал хорошо.
Чтобы заставить мертвого встать, необходимо влезть в его шкуру. Затем расслабиться и позволить ударам своего сердца эхом отозваться в его теле, а мыслям наполнить его мозг.
Я сплюнул, как это постоянно делал Роу. Поднял голову и обвел братьев прищуренным взглядом, посмотрел на них глазами Роу: на кого-то с симпатией, на кого-то с неприязнью, с завистью, припоминая старые обиды и невозвращенные долги.
— Брат Роу, — позвал я его.
Я поднялся. Мы поднялись. Он поднялся.
Я стоял лицом к лицу с трупом брата Роу, и он смотрел на меня издалека сквозь глаза, которые еще недавно были его собственными глазами.
— Найди ее, — сказал я.
Мне не нужно было объяснять самому себе, что именно надо найти.
Роу дошел до лужи и погрузился в нее. Я присел, наблюдая за ним.
Не успел Роу полностью погрузиться в грязь, как я ощутил холодную сталь у себя на шее. Я покосился на клинок.
— Со мной таких штук не делай, — сказал Макин. — Поклянись.
— Клянусь.
Упрашивать меня не надо было.
34
ЧЕТЫРЬМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ
Казалось, мы бежим по болотам всю жизнь. С ног до головы забрызганные грязью. Белизна кожи появлялась только тогда, когда братья протирали глаза. И когда на западе красный диск солнца пополз к горизонту, их глаза лихорадочно забегали по сторонам. Вскоре солнце утонет в болоте, и мы, оставшись в темноте, тоже утонем.
— Еще мертвяки! — закричал Райк. Он снова был единственным, кто мог что-то видеть поверх зарослей камыша.
— Сколько их? — спросил я.
— Туча, — ответил Райк. — Такое дело, будто ими камыши кишат.
Донеслось рычание, тихое, но явственное в вечернем воздухе. Я похлопал по шкатулке на бедре. Два часа прошло прежде, чем над поверхностью лужи показалась рука Роу, в которой он держал шкатулку. Братьям не нравилось терять время на ожидание, но за эти два часа мы бы не выбрались из адских болот Челлы.
Мы оставили Роу в луже. Я сказал Макину, что отпустил его. Но это было не так.
— Видишь где-нибудь чистое пространство? — спросил я.
Райк не ответил, он целенаправленно побежал в сторону, мы за ним.
Рычание уже слышалось где-то близко у нас за спиной и чересчур отчетливо. Мы припустили, хлюпанье воды под ногами мертвецов стремительно приближалось, как и треск ломаемого камыша.
Какое-то время я бежал сквозь камыши, не видя ничего, кроме зеленой колышущейся стены, и вдруг оказался на чистой
