— Да, мастер меча, — сказал я и вышел за ним во двор.
Сказать, что он двигался как человек, отменно владеющий мечом, значит ничего не сказать. На вид он был таким же старым, как наставник Лундист, но он шел так, словно постоянно слышал песню меча.
Каласади вернулся к своим делам, и двор был пуст, лишь стояли у ворот стражники да прошла через двор служанка с корзиной грязного белья. Стражники из столовой вышли и толпились у дверей. Шимон не приглашал их последовать за собой.
Мастер меча повернулся ко мне лицом. Его ученый вид меня удивил — можно было принять за переписчика книг, если бы не загорелое на солнце лицо и орлиный взгляд. Он обнажил свой меч. Такой же ничем не примечательный клинок, какой выдали мне.
— Ты готов, юноша? — спросил он.
Я обнажил свой меч, соображая, как лучше вести эту игру. Каласади, возможно, уже рассказывает моему дяде, кто я такой на самом деле, так почему же не воспользоваться подвернувшимся случаем?
Я сделал сильный выпад, наши мечи скрестились, но он не исполнил тот хитрый трюк с разворотом кисти, каким воспользовался принц Стрелы, он просто выбил у меня меч. Я услышал, как стоявшие у столовой стражники засмеялись.
— Старайся лучше, — сказал Шимон.
Я улыбнулся и поднял меч. На этот раз я сделал выпад, намереваясь проткнуть его клинком. Он снова воспользовался хитрым трюком, но я развернул кисть и удержал меч в руке.
— Уже лучше, — сказал мастер меча.
Я атаковал его комбинацией коротких точных уколов, ее я отрабатывал с Макином. Он парировал мои выпады без видимых усилий, отвечая на каждый контратакой, которую мне едва удавалось сдержать. Двор наполнился звоном металла. Я почувствовал, как музыка стали захватывает меня. Почувствовал, как холодный покой разливается по всему моему телу. Я слушал эту музыку. Без каких- либо мыслей в голове я бросился в атаку, наносил рубящие удары сверху, снизу, делал ложные выпады и движения, вкладывал всю свою силу в верно выбранные моменты, все мое тело ожило в движении, и только голова оставалась неподвижной. Я увеличил темп, потом еще больше, и еще. Были мгновения, когда я не видел ни своего, ни его клинка, только очертания наших тел; ритм танца подсказывал мне, какое сделать движение, как блокировать удар. Мечи звенели, завораживая быстрой ритмичной музыкой.
Суровое лицо старого мастера, казалось, не могло улыбаться, но улыбка прорвалась сквозь маску суровости. Я, как идиот, улыбнулся в ответ, обливаясь потом.
— Достаточно. — Мастер отступил.
Я с трудом удержал порыв, продолжая атаку, последовать за ним и опустил меч. Был особый восторг, в том, чтобы не размышляя, превратившись в чистый поток, жить на острие клинка. Сердце колотилось, я весь взмок, но не испытывал ни малейшей злости, которая обычно рождается в бою, даже учебном. В поединке с мастером меча мы творили красоту.
— Ты мог бы меня поразить? — тяжело дыша, спросил я. Старый мастер сохранил спокойный ритм дыхания.
— Мы оба выиграли, юноша, — ответил он. — Если бы я взял победу только себе, мы бы оба проиграли.
Для себя я расшифровал его ответ как «да». Но я понял смысл его слов. Я надеялся, что мне достало бы благородства отступить, если бы я увидел, что он слабеет. Не сделать этого — значит разрушить момент.
Шимон вернул свой меч в ножны.
— Можешь продолжать свой обед, стражник, — сказал он.
— И это все? — спросил я, когда он развернулся, чтобы уйти. — Никакого совета не дадите?
— Ты не старался в начале и слишком старался в конце, — сказал мастер.
— Но это не касается моей техники.
— У тебя есть талант, — проговорил он. — Надеюсь, не единственный. Возможно, другие таланты принесут тебе больше счастья.
И он ушел.
— Невероятно, — сказал Грейсан, когда я уселся за стол на свое место. — Ничего подобного видеть не приходилось.
Я не успел досыта погреться в лучах своей славы. Раздался звук колокола, он оповещал, что обед закончен, и я должен отправляться охранять Мрачные ворота.
Мрачные ворота сводили меня с ума. Я серьезно задумался над тем, чтобы открыться деду. Но мне также хотелось посмотреть изнутри, как устроен его двор, как живут мои родственники, какие они на самом деле. Мне хотелось заглянуть в глубину своего рода, не тревожа его своим внезапным появлением.
И следующую ночь я спал в помещении кордегардии, и проснулся, чтобы приступить к своим новым обязанностям. Похоже, Каласади не открыл дяде мою тайну. Думаю, он рассчитал, что, как только раскроется, кто я, это даст мне определенное влияние, и он
