— О, — воскликнула девочка, — это не моя кукла, моей сестры, ее Лолли зовут. — Губы ее скривились, как от кислого, и выдали, что она солгала. Первый разговор со мной, и я заставил ее лгать. Если мы с ней поженимся, это будет, по крайней мере, самое меньшее из моих преступлений. Я, возможно, разрушу жизнь этой маленькой девочки с тряпичной куклой в руках. Имей она хотя бы каплю здравого смысла, она бы бежала от меня как можно дальше. Имей я хотя бы каплю порядочности, я бы ее предупредил. Но вместо этого я буду лгать ее отцу, улыбаться, буду таким, каким он хочет меня видеть. И все ради обещания пяти сотен всадников на боевых конях.
Монах из часовни дома Морроу и стражник, держа лорда Веннита под руки, помогли ему покинуть тронный зал. Миана последовала за ними. На мгновение остановилась, обернулась и сказала:
— Не забывайте меня.
— Конечно, не забуду. — Я кивнул, продолжая стоять на одном колене. Если я захочу, я никогда не забуду такой счастливый день, как этот. Я улыбнулся Миане. — У меня есть где хранить память, красивое и надежное место.
На следующий день мы с Калам Дином обговорили все детали сделки и пришли к соглашению. На нем уже не было его замечательного рубина, но он пообещал включить его в приданое Мианы. Вечером этого же дня я узнал, как выталкивать из головы ненужные воспоминания и прятать их в медную шкатулку Лунтара. Все, что я помнил о Миане, — это ее имя, то, что я должен на ней жениться, и что в нужный день пятьсот всадников придут мне на помощь.
О том, как я провел оставшиеся дни в Замке Морроу и как я добрался до Высокогорья, я расскажу как-нибудь в другой раз. До отъезда, точнее, на следующий день после помолвки, я еще раз посетил комнату в винном подвале, на этот раз — испросив разрешения.
Мой дядя назвал ее «покоями ворчуна». С его слов, машина выполняла три функции. Во-первых, питала лампы накаливания, которыми освещалась самая старая часть замка. Во-вторых, закачивала морскую воду и превращала ее в чистую питьевую, наполнявшую фонтаны во дворах замка. И наконец, позволяла ворчуну, Фекслеру Брюзу, наслаждаться призрачной жизнью, которую он проводил за тем, что высмеивал наше невежество, ничтожность нашего существования и сокрушался о том, что оставил незавершенным в другой своей жизни.
— Уходи отсюда.
Фекслер появился в ту самую минуту, как я вошел в комнату, и приветствовал меня теми же словами, что и в первый раз.
— Щас, — и я ему ответил точно так же, как в первый раз.
— А, тот юноша, что задавал мне вопросы, — сказал он. — Знаешь, я тоже когда-то был молодым человеком, который задавал вопросы.
— Нет, это был не ты. Ты только эхо того человека. И ты никогда не был молодым, ты был — новым.
— И в чем же состоит твой вопрос? — сердито спросил Фекслер.
— Ты можешь прекратить свое существование? — спросил я.
— Никто не ищет своего конца, юноша.
— Ты думаешь, я ищу смерти? — спросил я.
— Все молодые люди немного влюблены в смерть.
— Я бы полюбил ее всем сердцем, если бы провел тысячу лет в этом подвале.
— Была попытка, — признался Фекслер.
— И что остановило? — спросил я.
— Ты одержим смертью, юноша.
— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал я.
— Мне не позволено отвечать на этот вопрос.
— Мудрено! — я отступил назад и сел на нижнюю ступеньку. — Итак, что ты можешь сделать для меня?
— Я могу ответить на три вопроса.
— Как джин из лампы.
— Да, но только он исполнял желания. У тебя осталось два вопроса.
— Это было утверждение, а не вопрос! — возмутился я и закусил губу. — Ты можешь поклясться, что дашь честный ответ?
— Нет. У тебя осталось два вопроса.
Черт.
— Расскажи мне об огнестрельном оружии, — попросил я.
— Нет. У тебя остался один вопрос.
