останется, — это память о том, что была в голове хорошая идея, и знание, где ее взять, если она понадобится.
Сжимая шкатулку в руке, чувствуешь острые края спрятанного внутри ужаса, они режут, обжигают. Просачивается потревоженная боль — острая, невыносимая, и если ты умен, твой ум подвижен и изворотлив, ты сможешь вытянуть нить ранее спрятанной военной хитрости в обход всех шпионов. И если ты можешь удивить своего врага, то ничего не стоит удивить себя самого.
13
ДЕНЬ СВАДЬБЫ
Первый человек, которого я убил в свои восемнадцать лет, сделал за меня большую часть работы. Бежать в кольчуге вверх по каменистому склону двести ярдов — трудное дело. Вид у солдата был такой, словно он вот-вот рухнет замертво, как та женщина при виде Горгота — рухнула и больше не встала. Я позволил ему упасть на мой меч, тем все и кончилось.
Со вторым произошло практически то же самое, от меня лишь потребовалось обогнать его и быстро развернуться так, чтобы он сам с разбега напоролся на клинок. В бою напороться на меч — верная смерть, а при ударе можно выжить. Но не дай бог, чтобы удар пришелся в живот, — тогда долгая, мучительная смерть.
Третий человек, высокий, бородатый, понял два трупа у моих ног, как намек, и развернулся ко мне лицом. Ему бы следовало дождаться своих товарищей, бежавших за ним по склону, но вместо этого он начал размахивать мечом, не отдышавшись после бега. Я отступал, уворачиваясь от его острого меча, а затем взмахнул своим и полоснул его по горлу. Он развернулся, фонтаном крови брызгая в подоспевших товарищей. Его ноги подломились, и он упал. Пока не увидишь, трудно поверить, что кровь может фонтанировать с такой силой и на такое большое расстояние. Ее напор внутри нас мы никогда не чувствуем и даже не подозреваем о нем.
В этот момент я должен был бы развернуться и бежать. Таков был мой план. Дозор за моей спиной уже отступал. Но я рванулся вперед, быстро лавируя между забрызганными кровью солдатами, которые выпрыгнули на меня из-за упавшего бородача. Я сделал «восьмерку», мечом описывая полукруг, и оба солдата упали, их кольчуги оказались распоротыми от ключицы справа через всю грудь. Я не должен был сразить их обоих, но так получилось, и я почувствовал, что четыре года упорной практики приносят свои плоды.
Оба солдата упали на землю, крича от полученных ран, еще один сильный удар, и я уложил шестого, не успевшего перевести дух от бега вверх по склону. Сделав свое дело, я развернулся и побежал, спасаясь от врагов и стараясь догнать свой Дозор.
В планы солдат Стрелы не входило гоняться за нами по горным склонам, но отказаться от преследования и позволить нам повторить обстрел с новой позиции они не могли. И в сложившейся ситуации их командиры приняли правильное решение. Хотя, по большому счету, полагаясь на военный опыт и интуицию, им следовало бы соединиться с основными силами, а против нас выставить лучников. Но, возможно, принцу Стрелы казалось вполне разумным отправить несколько тысяч в горы, чтобы блокировать внезапную угрозу, позволив тем самым армии беспрепятственно двигаться к Логову.
Уже через несколько минут, лавируя и обгоняя солдат Дозора, я настиг Макина. Он бежал в компании начальника Дозора Хоббза и его капитанов Гарольда и Стодда. Был там и старина Кеппен, который несколько лет назад проявил благоразумие, отказавшись прыгать вслед за бывшим начальником Дозора в водопад Ралоу. Я погорячился, когда сказал, что начальник Дозора бежал, точнее будет — шел скорым шагом.
— Отправь четыре отряда вон на те горные хребты, — приказал я. — Пусть уложат еще несколько сотен солдат Стрелы.
— А если солдаты противника их настигнут? — спросил Хоббз.
— Ну, тогда снова надо будет спасаться бегством, — ответил я.
— По крайней мере, будет время для короткой передышки, — сказал Кеппен и сплюнул на камень.
— И тебе, старина, гарантирована передышка, — усмехнулся я. — Это задание для твоих отрядов.
— Лучше бы я тогда прыгнул, — пробормотал Кеппен, покачал головой и высоко поднял свой лук — красная лента на нем, подхваченная ветром, затрепетала. Он потрусил в сторону хребтов, его люди потянулись за ним.
— Бег — дело хорошее, — не сбавляя хода, сказал Хоббз, — но мы рискуем в конце концов оказаться слишком далеко от Логова, а в худшем случае нас полностью вытеснят за пределы Высокогорья.
— Что в конечном счете… — Макин с трудом перевел дыхание и закончил: — наилучший вариант исхода дела. — В беге Макин уступал нам всем, сказывались долгие годы, проведенные верхом на коне. Он взобрался на большой валун и оттуда окинул взглядом долину. — У нас на хвосте тысячи три, а может быть, и все четыре.
