– Да, но я не понимаю…
– Вы должны увидеть все как есть. Поспешите. В отеле вам предоставят такси. Приезжайте на Вест-Палермо-авеню – ресторан на углу. Снимайте… Он опять ее целует! Ах, как он завелся… Вест-Палермо, две тысячи девятьсот пятьдесят.
– Кто говорит? – спросила я. – Алло?
Конец связи.
Вырвав из блокнота листок, я подхватила сумочку.
– Вест-Палермо, две тысячи девятьсот пятьдесят, – прочитала я адрес шоферу такси и засунула листок в карман.
Дождь лил как из ведра, на ветровом стекле блестели капли. Шторм, трепавший Майами, затянул небо чернильными тучами. Темные, зловещие, они неслись по ветру, сдувавшему ливень вкось. В промежутках между вспышками молний рокотал гром.
Я ютилась на краешке заднего сиденья, ошалело уставившись в переднее стекло. Вот указатель: Палермо-авеню. Горло у меня перехватило.
Таксист остановился у тротуара.
– Здесь, – указал он на высокое офисное здание. – С вас четырнадцать пятьдесят.
Я выхватила из бумажника двадцатку и сунула ему дрожащей рукой.
– Чек нужен? – хрипло спросил он.
– Нет. – Я уже поворачивала дверную ручку.
Захлопнув дверцу, я бросилась сквозь ливень под козырек крыши. С неба страшно загрохотало. Я инстинктивно пригнулась, когда эхо раската отразилось от высокого здания. Гром пугал меня: при моем сегодняшнем везении могло и молнией ударить.
Я рассмотрела крупные цифры на серой стене… Две тысячи девятьсот пятьдесят. Банк, а над ним несколько этажей контор.
Я была в полном смятении. Какого?.. Может, кто-то жестоко разыграл меня… Послал ловить ветра в поле? Я выхватила из кармана листок, но вместо адреса перед глазами снова оказалось письмо Лорен. Эта записка точно не шутка.
«Ресторан на углу», – поспешно подсказала мне память. Я посмотрела направо и налево, не понимая, куда идти, так как стояла прямо посередине квартала.
Улика, зажатая в кулаке, подстегнула меня. Я быстро зашагала по тротуару. Дождь вымочил меня насквозь, сапожки противно липли к ногам. Старательно уложенная прическа погибла. Вздрагивая под ветром, я поправила сумочку на плече.
Жаль, нет зонтика. Я подняла ворот блузки, чтоб вода не текла за шиворот.
На углу к стене жались двое мужчин в непромокаемых куртках. В руках у обоих были камеры с длинными белыми объективами, прикрытые прозрачными пластиковыми чехлами. При виде их у меня перехватило дыхание. Вот ресторан, а в нем Райан, его можно увидеть с улицы. Я задохнулась, рассмотрев его. С волос лило, пряди липли к лицу, тушь стекала и обжигала глаза.
Я увидела, как Райан взял руку Лорен. Камеры защелкали, зажужжали.
Он надел ей на палец кольцо.
Я чувствовала, как слезы выступают на глазах, а грудь распирает невыносимая боль.
Он накрыл ее ладонь своей, улыбнулся и поцеловал ей кончики пальцев.
Ужас и недоверие взметнулись у меня в голове ядовитым вихрем.
– Нет, – мучительно выдавила я.
И тогда Райан встал, наклонился к ней и поцеловал в губы. Прямо на людях… Щелчки камер лезвиями рассекали мне сердце.
Гнев, презрение и ненависть заполнили оставленную им пустоту. Я устремилась через улицу и только на середине остановилась из-за потока машин.
Автомобиль заскрипел тормозами и, взметнув фонтаны воды, миновал меня в нескольких дюймах. Я застыла, прикипев взглядом к лицу Райана. Все прочее не имело значения.
Водитель засигналил, но я не двинулась с места. Мне почти хотелось, чтобы он задавил меня, раз и навсегда покончив с болью.
Над головой полыхнула молния, но я на сей раз не вздрогнула. Только прямой электрический разряд мог бы снова запустить мое сердце.
Водитель, теряя терпение, нажал гудок и не отпускал.
– Почему? – всхлипывала я.
Потеря неродившегося ребенка была ничем в сравнении с этой нестерпимой болью.
Я видела все своими глазами: моя большая любовь превратилась в очередного мужчину, которого я не заслуживала.
