Нам было удивительно хорошо. Никогда прежде я не чувствовала себя в таком ладу с мужчиной. И хотя мы были едва знакомы, мне казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь. Между нами не ощущалось ни напряжения, ни неловкости. Думаю, он испытывал то же самое.
– Какое у тебя нынче расписание? – осведомилась я, намазывая ему тост.
Его жизнь представала расписанной по часам, и я сильно сомневалась, что сегодня у него будет много свободного времени.
– Мне надо быть на съемочной площадке в десять, – ответил Райан, метнув в меня взгляд.
Я сдержанно улыбнулась, чтобы он не подумал, будто я сильно расстроилась.
Мы обсудили план его тайного перемещения из моего дома на площадку. Я должна была отвезти Райана в какое-нибудь неприметное место, где его будет ждать машина. Главными приоритетами были его безопасность и моя анонимность.
Оставшиеся несколько минут мы провели в гостиной.
Райан просиял, когда заметил в углу мою акустическую гитару. Положив ее на колено, он начал перебирать струны, и выходило довольно прилично.
– Я заметил ее еще в понедельник, но не успел спросить. Ты играешь или она просто для интерьера? – спросил он, посматривая на меня через плечо.
– Да, играю, – уверенно ответила я, хотя никак не была асом. – Я знаю несколько песен. Иногда под настроение пытаюсь писать музыку, но не очень-то получается, – призналась я.
Ободряюще кивнув, Райан протянул мне гитару:
– Сыграй что-нибудь.
У меня заколотилось сердце от опасения, что вот сейчас я выставлюсь полной дурой.
– Хорошо, только обещай, что не станешь смеяться.
– Я никогда не буду над тобой смеяться. – Райан положил руку на сердце. – Обещаю.
– Ладно, посмотрим, угадаешь ли ты мелодию.
Я сыграла несколько первых нот.
– Легко. «Пинк Флойд», – с улыбкой произнес он. – «Wish You Were Here» – «Была бы ты здесь».
Я засмеялась над его переложением.
– Нет, он не так поет.
Шутливо наподдав ему по ноге, я начала играть. Вскоре мы уже пели вместе.
Когда я закончила, Райан забрал у меня гитару и жестом попросил медиатор. Потом, лукаво подмигнув, взял несколько аккордов.
– Вот, я кое-что написал, – прилаживая гитару на ноге, бесстрастно произнес он и заиграл красивую мелодию.
Слова проникали в самую душу. Пока он пел, я чувствовала, что все сильнее влюбляюсь в него.
Я с благоговением смотрела, как он целиком отдается музыке, и не могла отделаться от запретных мыслей. Я представляла себе, как отбираю у него гитару, забираюсь к нему на колени и страстно целую, а он сильными руками держит меня за бедра. Воображала вкус его языка. Я чувствовала, что крайне возбуждаюсь от одних фантазий об этом.
– Что скажешь? – спросил Райан, когда допел.
Правда была в том, что я испытывала томление в местах, давно молчавших.
– Это было… завораживающе. Мне очень понравилось.
Лицо Райана осветилось широкой улыбкой.
Когда он отвернулся, чтобы поставить гитару на место, я проскользнула в ванную, притворила дверь и привалилась к косяку.
Надо было взять себя в руки. Весь он был чересчур нереальным. Мне ничего не стоило безумно, бесповоротно влюбиться в этого человека. Каждое проведенное с ним мгновение приближало меня к состоянию, из которого нет возврата. Сердце мое бешено колотилось, в жилах пульсировала кровь, и я испытывала легкое головокружение.
Я вела с собой мысленную войну: позволить себе увлечься – капитулировать, и будь что будет – или прекратить все немедленно, тем самым избежав опустошительной и неизбывной душевной муки? Я сознавала, что совершенно неспособна на случайную интрижку с ним, и, хотя в тот момент не могла разрешить эту дилемму, понимала, что скоро придется сделать выбор.
Когда я вернулась, Райан собирал свои вещи, и нам было пора уходить. Я страшно не хотела с ним расставаться – лучше бы схватить его за руку и утащить в спальню. В войне побеждала страсть.
Но он был должен уйти. У него существовали обязательства. Я нехотя взяла ключи от машины, и мы пошли к двери.
