пальцами. Если низко раскатать рукав, «вилка» практически незаметна. Я разожгла походную курильницу и успокоила дыхание.
— Может, ты все же возьмешь меня с собой?
Кеа в корзине прыснула, едва не подавившись манговой костью.
— Ты не готов. Когда-нибудь ты освоишь «верумкаи», я верю, что освоишь… и я возьму тебя с собой…
— Что такое «верумкаи»?
— Это бой безоружного с вооруженными.
— Почему ты не используешь магию? Ты же умеешь…
— Пифия найдет меня по запаху магии. Я выпущу наружу все мысли. Они будут считать, что здесь побывал голем.
— Ты собираешься драться с охраной? Но их слишком много…
— Ты снова все забыл, лекарь! — Я легонько шлепнула его по носу. Мой аспид на шее у Ромашки зашипел. Они все жуткие сони, кольчужные гады, и не выносят резких ударов. — Ты забыл слова дома Саади, а он не произносит лишних слов! Дом Саади десять раз повторил тебе, что на войне нет правил и нет чести. Есть только победа и поражение. Ты не выйдешь против слона с оттаколом, ты заранее выроешь яму, а затем выстрелишь ему в глаз ядом. Тогда ты победишь слона, и это будет главным. А не честь и правила. Древние кшатрии, если видели убегающего врага, кричали ему: «Тиштха!» — это похоже на приказ замереть. Воины Южной Кералы считали, что лучше умереть, нежели покинуть поле боя. Также они никогда не били врага в спину и не преследовали его. Мой ашан говорил, что кшатрий либо побеждал, либо погибал в бою.
— Это… это круто. Почти самурайский кодекс.
— Это довольно глупо. Именно поэтому Красные волчицы посылают девочек в страну Бамбука, к торгутам, и не только… Чтобы молодые волчицы усвоили это правило — нет правил, когда противник сильнее тебя! А теперь покинь меня. Мне требуется уединение. Будь рядом и никого не подпускай к нашей комнате.
Ромашка учтиво поклонился. Постепенно он начал приобретать хорошие манеры. Выходя, он держался слишком прямо, наверное, боялся потревожить аспида. Я знала наверняка, что мой выкормыш успеет убить одного, а то и двоих врагов, если они внезапно набросятся на спящего Анатолия.
Уруми-вищаль пел, обнимая меня за пояс. Он соскучился по крови.
37
Халдеи Вавилона
Возле четвертых по счету медных ворот Саади остановился, сделав вид, что интересуется шелками, развешенными под навесом. Подскочил продавец в пестрой квадратной тюбетейке, с раздвоенной кудрявой бородкой. Залопотал на аккадском, подозрительно поглядывая на платок, закрывающий лицо огнепоклонника. Девочка Юля, едва не повизгивая от восторга, трогала роскошные ткани. Рахмани следил за воротами. Золотые быки и фениксы чередовались поверх бронзовой оплетки. В углу громадной створки, способной пропустить сразу двух слонов, имелась узкая калитка. Паломники, жрецы, нищие дервиши стояли в очередь, чтобы попасть во внутренний город. Многих стража разворачивала обратно. Они не унывали, пошатываясь, брели по обжигающим каменным плитам к соседним воротам, надеясь там попытать счастья.
Стена была сложена из больших кирпичей, через каждые десять рядов проложенных тростниковой замазкой. По верхотуре неспешно бродили патрули, постукивали копьями. Внизу, у подножья стены, громоздились сотни лавок, меняльных контор, весовых, алтарей мелких божков, опиумных курилен. Золоченые створки то и дело распахивались перед богатыми паланкинами халдеев, перед процессиями урчалу Входящих-в-дом, те шествовали с сановной чванливостью. Их умащенные завитые волосы были уложены крупными локонами, на золотых гребнях и перстнях сверкали изумруды и топазы, парчовые одеяния стоили как сотня буйволов. Мушкенумы в желтых шароварах рысью проносили в ворота носилки со знатными дамами, те по пути в целлу горстями рассыпали серебро, оставляли за собой шлейф пахучего мирта и лаванды.
И тут же, у ног любимцев Мардука, бедняки спали прямо на земле, укрывшись соломой. Спали те, кто считал счастьем уже добраться до города тысяч языков и прикоснуться к его плитам. Рахмани приходилось передвигаться с удвоенной осторожностью. Теперь он не только защищал девушку, но и опасался очередного удара в спину. Каждый из завшивевших нищих мог оказаться убийцей…
Убедившись, что проход охраняет именно тот человек, который нужен, ловец неторопливо двинулся дальше. Юлька семенила
