Громова, проскрипел, почти не двигая губами:
– Я… тут. Не уходил…
– Молодец! – воскликнул Руслан, с жалостью разглядывая друга. – Я тут принес, вот…
Он подтянул рюкзак, на ощупь нашел бутылку с водой. Вытащил, открыл. Придерживая голову Ильи, прислонил горлышко к сухим губам, осторожной струйкой отправил воду в рот.
Ткачев дернулся, кадык заходил вверх-вниз. Поперхнулся, закашлялся, разбрызгивая прозрачные капли. Но уже через секунду прильнул к бутылке, закрыв глаза от удовольствия.
– Все-все, хватит. Помногу нельзя, – пилот, преодолев вялое сопротивление ученого, отнял бутылку, сам сделал небольшой глоток.
Глаза ученого открылись, он более осмысленно посмотрел на товарища. Спросил еле слышно:
– Ты давно вернулся?
– Да вот только что.
– Значит, я счет времени потерял… Один нескончаемый кошмар.
– У меня хорошие новости! – поспешил поделиться радостью Громов. – Завтра за нами придет помощь!
Ткачев смог пошевелить бровью, края губ чуть приподнялись.
– Это здорово, – ответил он. – Ты смог подать сигнал?
– Я встретил Прокофьева, бывшего ремонтника из бригады обеспечения. Помнишь?
Илья задумчиво поднял глаза, но лишь качнул головой.
– А он тебя помнит, привет передавал. Он доберется до института и приведет наших. Я завтра должен их ждать у Маяка, на площадке. Оттуда прилетим за тобой.
– Действительно хорошие новости, – вновь попытался улыбнуться Ткачев.
– Так что жизнь налаживается, братуха! А пока вот, он гостинцы передал.
И выложил на траву принесенные продукты.
– Давай поедим немного и потом займемся твоей спиной. Надо посмотреть как там и что.
Руслан специально не стал спрашивать о самочувствии друга, хоть и подмывало. Только к чему глупые вопросы, лишь заострять ненужное внимание. Сейчас это лишнее, пусть думает о завтрашнем дне и о спасении.
При виде съестного Ткачев оживился, глаза голодно загорелись. Руслан выдавил из тюбика на полоску хлебца немного сгущенки, передал другу. Сам поставил в еще горячие угли банку с тушенкой, предварительно сняв крышку.
– Ты ешь маленькими кусочками и чаще запивай, – посоветовал летчик Ткачеву. – Желудок отвык от жесткого, может появиться дискомфорт.
Да только о каком дискомфорте шла речь? Илья старался следовать словам Громова, но, сам того не замечая, с каждым разом откусывал все больше и жаднее. Руслан не стал одергивать, его самого поглотил процесс еды, когда с каждым укусом в тело возвращались силы, сопровождаемые теплой и уютной негой.
Зашкворчала тушенка, булькая горячим жиром. Громов помешал красные волокна палочкой, дурея от аромата. Отлил себе часть в пустую банку, оставшуюся от прошлой трапезы, большую часть предложил ученому.
За все время еды они, казалось, не произнесли ни слова, лишь причмокивали и довольно вздыхали. День клонился к закату, ветерок облизывал лица приятной прохладой, и мир казался не таким уж и плохим.
– Все, – наконец выдохнул Громов, отставляя банку с половинкой хлебца. – Это оставлю на утро.
Ученый удовлетворенно вздохнул, поглаживая живот. Сыто рыгнул, смущенно прикрыв рот.
– Извиняюсь.
– Ты сытый?
– О да, более чем. Спасибо тебе, Рус.
Руслан отмахнулся:
– Ерунда. Ведь для этого и нужны друзья, верно?
– Да, верно.
– Вот и отлично. А теперь давай займемся твоей спиной.
Илья слабо кивнул – ему явно не хотелось испытывать боль в такой момент. Но Громов не хотел медлить – темнота наступала, вместе с ней наваливалась дневная усталость и сытая сонливость. Хотелось быстрее покончить с делами и завалиться спать, ускоряя приход нового дня. Дня, когда их спасут.
