погладила ее по гладкой нежной щечке, и меня вдруг охватила неожиданная ярость.
— Не позволю, чтобы с ней что-либо случилось, — сказала я. — Кто угодно может быть недоволен сколько угодно, но нежеланной она никогда не станет.
Я перевела взгляд на Фернандо:
— Есть вести из дворца? Полагаю, Энрике сейчас безмерно рад, а Вильена замышляет очередные козни. Ибо из-за этого самого салического закона мы уязвимы по-прежнему.
Глаза Фернандо блеснули.
— Не совсем, — загадочно ответил он и, наклонившись ко мне, заглушил мой вопрос поцелуем. — Ты прошла такие испытания, на которые мало кто из мужчин согласился бы добровольно. Так что войну я пока возьму на себя, а ты позаботишься о нашей дочери, ладно?
Он вышел, прежде чем я успела его остановить. Мне хотелось вскочить с постели, но усталость лишила сил, и я крепче прижала к себе младенца. Хотя у нас была кормилица-крестьянка, отобранная за хорошие зубы, мирный нрав и крепкое телосложение, я втайне кормила Исабель сама, облегчая боль в распухшей от молока груди и создавая дочери репутацию разборчивого едока. Казалось, она росла не по дням, а по часам, и мне нравилось оставаться с ней наедине, забывая обо всех мирских заботах. То был единственный период моей жизни, когда я наслаждалась роскошью. А когда Дуэньяс укутал снег, я могла на время притвориться, будто я — не готовая к бою принцесса, сражающаяся за свои права, но самая обычная мать, всецело поглощенная первенцем.
Так оно и продолжалось. Я посвящала все свое время Исабель, воздерживалась от каких-либо вопросов к Фернандо, когда он приходил поужинать с нами, хотя и знала, что муж проводит многие часы наедине с Каррильо. Однажды я подслушала через дверь, как они с архиепископом кричат друг на друга, а вскоре Фернандо ворвался в мою комнату с побагровевшим лицом и заявил, что Каррильо — своенравный осел, который слишком много думает о себе и очень мало о других.
— Если он осмелится еще хоть раз цитировать мне этот окаянный брачный контракт, клянусь, я за себя не отвечаю! Что случилось с нашим tanto monta, если он смеет утверждать, что я должен всегда следовать его мудрым советам?
Я подошла к камину, чтобы налить ему подогретого сидра.
— Мы действительно согласились считать его нашим главным советником, это часть добрачного соглашения.
— И он постоянно о нем напоминает. — Фернандо осушил кубок. — Мне следовало внимательнее читать этот так называемый контракт.
На миг меня охватила тревога. Каррильо привык поступать по-своему, всегда веря в собственное превосходство, даже когда наставлял Альфонсо. Но Фернандо не был податливым принцем, которому можно диктовать свою волю; своим упрямством мой муж не уступал архиепископу. Не хотелось бы, чтобы они вцепились друг другу в горло — по крайней мере, пока мы ждали ответа на мои бесчисленные и все более негодующие письма Энрике.
— Возможно, мне тоже стоит бывать на ваших встречах, — сказала я. — Наш брачный контракт хорошо мне знаком и…
— Нет. — Он столь резко поставил кубок на стол, что Исабель в колыбели проснулась и заплакала.
Я бросилась к ней, взяла на руки и гневно посмотрела на мужа.
— С Каррильо я сам разберусь, — сказал он, стиснув зубы, и вышел, решительно расправив плечи.
Я покачала Исабель на руках, убаюкивая. Инес, которая молча сидела в углу, чиня мою юбку, вопросительно подняла брови.
На следующее утро я надела лучшее свое серое шерстяное платье, уложила волосы под золоченой сеткой и вошла в зал, где сидели друг против друга за столом Каррильо и Фернандо. Рядом в замешательстве стояли адмирал Фадрике и Чакон.
— Вы ничего не знаете о том, как ведутся дела в Кастилии, — говорил Каррильо, багровый от ярости. — Это не тихая заводь Арагона, где вы можете захватывать города, когда вам заблагорассудится.
Фернандо бросил перед ним бумагу:
— Смотри, старик! Это от градоначальника Торо, и он сам предлагает отдать нам его город. Что тебе еще нужно, а? Нам что, потребовать высеченной на камне декларации? Уж это-то удовлетворит твою непомерную гордыню?
— Нам требуется одобрение принцессы, — бросил Каррильо, и, увидев, как Фернандо комкает бумагу в кулаке, я перешагнула порог:
— Я здесь, сеньоры, так что можете просить, что вам нужно.
Адмирал облегченно вздохнул. Я сразу же заметила, что Фернандо охвачен гневом, но ему пришлось сдержаться, ибо иного выбора у него не оставалось. В соответствии с нашим добрачным соглашением, в котором он признавал превосходство Кастилии над его королевством, Каррильо держал его мертвой хваткой. Интуиция меня не обманула — Фернандо действительно нуждался в моем
