— Томасом, конечно! — лукаво улыбнулась Екатерина. — Или Екатериной!
Болезнь не ослабевала в течение месяца, и королева каждое утро лежала в постели допоздна, приходя в себя после очередного приступа, а потому адмирал мог вволю предаваться мужским утехам. Охваченный страстью, он, не задумываясь о последствиях, настолько увлекся юной падчерицей, что готов был идти на любой риск, лишь бы добиться своего.
Однажды ранней весной, едва забрезжил рассвет, Элизабет выскользнула из постели и вдруг услышала, как повернулся ключ в замке. Кэт еще не появилась, и Томас, видя, что Элизабет одна, бросил на нее торжествующий взгляд.
— Милорд, — протестующе начала она, набрасывая бархатный халат.
— Тсс! — прошипел он, приложив палец к губам. — Я хочу поговорить с вами наедине.
Элизабет испугалась и в то же время пришла в возбуждение.
— О чем таком вы хотите сказать, что не может подождать? — вызывающе бросила она, боясь услышать вещи, о которых тот не имел права говорить…
Через мгновение адмирал уже приступил вплотную, и ей стало не по себе.
— Элизабет, — прошептал он, — я изнемогал от надобности поговорить с вами. Тогда, несколько недель назад, я сказал правду. Я вас люблю. — Он крепко обнял ее, шепча ей в волосы: — Я хочу вас… я сгораю от желания…
— Сэр! — слабо возразила она, зная, что должна оттолкнуть его, но не будучи в силах сопротивляться его восхитительной близости. — Прошу вас…
Она ощущала предательский отклик тела. Уловив охватившую девушку дрожь, Томас запрокинул ей голову и мягко поцеловал. Чувственному прикосновению его губ невозможно было сопротивляться…
— Ах, значит, вам тоже хочется, — усмехнулся он и поцеловал ее крепче, раздвигая языком зубы.
Элизабет ощутила нахлынувшую теплую волну, чудесное томление, лишавшее ее воли. Ладони адмирала, дрожа, двигались по ее спине, задерживаясь на талии и ощупывая бедра. Их прикосновение, притупленное бархатом халата и тонкой тканью сорочки, пугало ее и вместе с тем восторгало. Слабый голос разума призывал остановиться, но его заглушали волны ни с чем не сравнимых ощущений. Она ответила на поцелуй, позволив языку адмирала хозяйничать у нее во рту.
— Вы уже встали, миледи? — Голос Кэт, донесшийся из соседней комнаты, вернул Элизабет в чувство.
Адмирал быстро выпустил девушку, тяжело дыша и любовно глядя на нее.
— Мне нужно идти, — прошептал он одними губами, — но не волнуйтесь, я вернусь.
Едва он тихо прикрыл за собой дверь, в спальню быстро вошла Кэт с одеждой Элизабет. Надеясь, что гувернантка не заметит ее покрасневшего лица и ошеломленного взгляда, Элизабет поспешно повернулась спиной к Кэт, склоняясь над умывальником и прижимая к разгоряченным щекам холодную влажную ткань.
Опять началось, подумала она. Движимая добрыми намерениями, Элизабет не учла воздействия, оказанного адмиралом на ее чувства. И она не знала, сумеет ли найти силы ему сопротивляться.
— Доброе утро, миледи Элизабет, миссис Эстли!
Кэт в ужасе уставилась на адмирала, который ворвался в спальню Элизабет на следующее утро, едва та закончила одеваться.
— В чем дело, миссис Эстли? У вас такой вид, будто вам ночью явился призрак, — поддразнил ее Том.
— Милорд, это более чем непристойно! — настаивала гувернантка. — Миледи еще могла быть в постели.
— Миссис Эстли, мы все это уже давно обсудили, — терпеливо возразил адмирал, заметив, что Элизабет смотрит на него с нескрываемым восхищением.
— Да, сэр, и вы перестали сюда приходить и покушаться на скромность миледи. Не могу понять, зачем вы явились снова. Это неприлично!
— Скажите, пожалуйста, какая беда в том, что отчим приходит пожелать падчерице доброго утра? — высокомерно осведомился адмирал.
— При всем уважении, сэр, известно ли королеве, что вы находитесь здесь? — отважно спросила Кэт.
— Конечно известно, — ответил тот, но его уклончивый взгляд выдал ложь.
— Что ж, я с ней поговорю, — ответила Кэт.
Адмирал мысленно застонал:
— Нет, не беспокойте ее, она плохо себя чувствует.
