Странно, но шла она от калитки, как и я. Так это не её дом?
– Нравится фонтан?
– Неплохо.
Я едва различал фигуру девушки, одетую в невыразительное длинное платье, почти сливающееся с унылой серой мглой восходящего утра.
Внезапно Тина хлопнула в ладоши – шум воды прекратился.
Я глянул туда, где только что били тугие пенистые струи и замер: середину бассейна занимал тонкий цилиндрический столб на плоском круглом камне.
– Занятная механика, – пробормотал я, соображая, как вода смогла так быстро прекратить литься.
Тина молча взяла меня за руку и увлекла за собой. Ладошка была у неё мягкой и тёплой. Мы прошли по тонкому мостику, перекинутому через бассейн, и встали на самом краю каменного круга, повернувшись к столбу спинами.
– Смотрите, – Тина указала рукой на линию горизонта: за полосой реки показался бледный край солнца.
Красиво. Но не более. Что удивительного хотела мне показать эта странная бледная девушка?
– Что ты видишь? – шёпотом спросила она у меня.
– Солнце, – ответил я и, немного подумав, добавил: – Серое.
– А небо? – спросила девушка. – Какого оно цвета?
– Небо? Серое и бледное, как обычно.
Я почувствовал себя донельзя глупо. Мне-то представлялось, что я увижу того самого Чародея с его ужасным изобретением, или хотя бы саму машину… А вместо этого любуюсь с девушкой тусклым рассветом.
Внезапно Тина опять хлопнула в ладоши. Невольно я дёрнулся в сторону: перед нами хлынула стена воды, отрезая от окружающего мира. Я быстро оглянулся, но ничего подозрительного не заметил.
– Смотрите, как теперь хорошо, – она указала рукой на солнце, просвечивающее сквозь слой воды стайкой сонных бликов.
Я промолчал, всей душой ожидая подвоха. Слишком просто всё…
– Вы очень напряжены, – Тина подошла и взяла меня за руки. – Вам обязательно надо расслабиться.
Её бледное лицо как-то странно приблизилось, бесцветные губы чуть приоткрылись.
И я закрыл глаза.
Поцелуй длился долго. Я незримо чувствовал, что уже поднялось солнце, пригревая мою спину… И приятно шумела вода, разбрасывая мелкие брызги.
Словно двое влюблённых уединились в укромном уголке для романтической встречи.
И вдруг Тина резко отстранилась: словно молния, отпрянула от меня. Её ладони сложились аркой, губы что-то прошептали, взгляд неподвижных глаз устремился вдаль. Машинально я проследил за её взглядом и вдруг судорожно выдохнул от изумления.
Потому что увидел чудо.
Стена сплошной льющейся воды приняла форму чёткой дуги: под влиянием неведомой силы вогнулась в середину, словно хотела раздавить меня, прижав к столбу. Я бесстрашно глянул сквозь неё и вдруг увидел страшное, безобразное солнце. Искажённое водой, оно змеилось неприятными уродливыми потёками красного, оранжевого, жёлтого, зелёного, синего и фиолетового…
Раздался хлопок и водяная стена резко опала вниз полосой бриллиантовых брызг.
Жуткие лучи искажённого солнечного цвета ещё змеились у меня перед глазами, когда я внезапно увидел небо.
Оно было чистого, пронзительно-голубого цвета. А плющ на стене дома показался мне удивительно зелёным. Я оглянулся и увидел Тину: глаза у неё действительно были голубые. Такие же, как это новое странное небо.
– Что происходит? – спросил я, моргнул раз, другой и свалился без чувств.
Над головой серело обычное небо.
– Обморок длился всего лишь десять секунд, – пояснила мне Тина. – Как вы себя чувствуете?
– Нормально, – я поднялся и сел. – Что это было?
Тина нахмурила бледный лоб.
– Оптическое раздражение спектролинз, – произнесла скороговоркой. – Ваш глаз принял солнечный свет, преломлённый как бы двумя линзами – словно прошёл через призму. Вернее, антипризму. Спектролинзы перестали на мгновение действовать, и нейроны вашего мозга неожиданно получили новый, необычный… позабытый сигнал. Всего лишь на несколько секунд вы смогли увидеть настоящий мир, не искажённый спектролинзами… Это и есть моё маленькое изобретение.
Я поднялся на ноги, стараясь игнорировать слабость в коленях.
В её бесцветных глазах светилось счастье – детский восторг напополам с неприкрытой гордостью. Собой и своим «изобретением». Неужели не обманывает?
– Как ты смогла заставить воду так выгибаться? – я прекрасно помнил чёткую водяную дугу.
– Какая разница, – Тина беспечно пожала плечами. – Я так с детства могу.
И вдруг выпрямилась:
– Донесёшь? – голос прозвучал жёстко и резко, контрастируя с её детским обликом.
Не выпуская Тину из виду, я не спеша проверил связь: работает. Быстро подключился к сфере.
«Изобретение действительно есть, – беспристрастно начал я рапорт. – Хитрое, но, в общем-то, несложное устройство – антипризма – преломляет по- особенному солнечный свет, вызывая странные цветовые галлюцинации…»
Дальше через монитор в сферу потекла запись с фонтаном, вплоть до безобразного солнца.
Подумав, я не стал передавать голубое небо и ярко-зелёный плющ.
«Куда больший интерес представляет девушка, – продолжил я, стараясь мыслить чётко и слаженно. – Невероятная способность к гипнозу и странная, необычная сила… Возможно, её стоит направить в научно-исследовательский центр для обследования…»
Закрыл сообщение.
…И сохранил запись в личном файле. Пока что.
Бледные глаза Тины, не отрываясь, испытующе смотрели на меня.
– Чародея никому никогда не поймать, – вдруг сказала она. – Это невозможно.
– Посмотрим, – усмехнулся я. – Но думаю, ему ещё недолго от нас бегать.
– Нельзя поймать того, кто и так не скрывается, – произнесла Тина и вдруг слабо улыбнулась. – Кто слишком далёк и оттого – слишком близок. Кто навсегда будет жить в твоём сердце, ибо ты – тоже часть её.
– Что? – я нахмурился. – Это такое признание? Так кто же он?
– Она, – ответила Тина. – Люди не зря прозвали её женским именем. Она, как настоящая мать, всегда будет заботиться о своих непутёвых детях.
Её бледно-серые глаза обратились к утреннему небу.
Я тоже поднял голову, стараясь найти ответ среди серых облаков.
Ох, неужели у этих сумасшедших культ некой богини? Этого ещё не хватало.
– Да посмотри же на меня, – вдруг сказала Тина и опять резко приблизилась, схватив меня за запястья.
Острым холодком пробежал по моей спине страх: я отчётливо увидел вспыхнувший голубой ореол вокруг чёрных зрачков её глаз. Но был это не привычный технический – пронзительный техноотсвет, нет, совсем иного, необычного свойства. Нежный, но насыщенный…
Васильковый?
