на них, делая непристойные жесты, как в борделе.
Я взяла графин, чтобы подлить вина Елизавете.
— Придворные… — извиняющимся тоном начала я. — У нас слишком долго не было праздников. Мы воевали, и теперь они вне себя от радости, что…
Мое объяснение оборвалось на полуслове. Бледный румянец отхлынул с лица Елизаветы, и взгляд ее устремился в глубину зала.
Я взглянула туда же. Безудержный хохот, окружавший нас, разом стих.
К возвышению широкими шагами двигался Карл. Длинные волосы ниспадали ему на плечи, рукава просторной рубахи были закатаны до локтей, обнажая загорелые руки. Рядом шел Колиньи.
— Адмирал де Колиньи желает приветствовать мою королеву! — проговорил сын звенящим голосом.
Колиньи поклонился. В последний раз я видела его так близко пять лет назад. К моему удивлению, он казался ниже ростом, чем мне помнилось, черты лица стали менее четкими. Глаза его оставались все так же ясны и проницательны, но видно было, как его преследует все, что он повидал и совершил во имя своей веры, — человек, в угоду религиозным взглядам предавший свои идеалы.
Он стареет, подумала я. Он ослабел и заметно сдал. Мне нечего бояться.
— Сударь, — проговорила я, — добро пожаловать ко двору.
— Благодарю, ваше величество. Вы выглядите прекрасно. Надеюсь, что вы…
— Да, я в добром здравии. Позвольте представить вам мою невестку, ее величество королеву Елизавету.
Колиньи начал было поклон, но тут Елизавета, зашуршав юбками, встала. И наклонила голову, знаком принуждая его отойти с дороги, чтобы она могла сойти с возвышения. Присев в неглубоком реверансе перед Карлом, Елизавета покинула зал. Мне хотелось зааплодировать ей. Нервы у нее, похоже, были выкованы из стали.
— До вашего прихода ее величество жаловалась на головную боль, — сказала я, заметив, что лицо Карла от неловкости залилось краской. — У нее был долгий трудный день, и ей нужно отдохнуть.
— Безусловно, — проговорил Колиньи. — Я понимаю.
— Адмирал дал согласие служить при дворе, — сообщил мне Карл, с вызовом вздернув подбородок. — Он говорит, что почтет за честь вернуться на свое место в Совете и помочь нам в установлении прочного мира.
— В самом деле? — Я вынудила себя улыбнуться. — Что ж, может быть, для начала тебе следует установить прочный мир со своей нареченной? Сегодня ваша первая брачная ночь.
Я приготовилась услышать резкую отповедь, но вместо этого Карл промямлил:
— Да, конечно… мне не следовало оставлять ее без внимания.
Он похлопал Колиньи по плечу.
— Я велел приготовить ваши прежние покои. Там вы сможете свободно молиться и принимать своих друзей-гугенотов.
— Ваше величество необычайно добры, — склонил голову Колиньи.
— Отлично. А завтра утром мы вместе отправимся на охоту.
С этими словами Карл направился было в ту сторону, куда ушла Елизавета, но я успела схватить его за руку.
— Позволь мне сопровождать тебя. — Я оглянулась на Колиньи. — Нам надо бы поговорить, сударь. Быть может, завтра, после охоты?
— Как пожелает ваше величество, — бесстрастно ответил он.
Я повернулась к нему спиной и вместе с Карлом двинулась сквозь толпу придворных. Проводив сына до покоев Елизаветы, я возвратилась к себе.
— Это правда? — спросила Лукреция. — Он приехал?
— Да.
Я ушла в спальню и захлопнула за собой дверь. При свете свечи я подняла незакрепленную половицу под кроватью и достала из тайника шкатулку, подаренную Козимо. Достала, но не открыла.
И все же я долго думала об этой шкатулке. Очень, очень долго.
На следующий день, после обеда, я ожидала Колиньи в своем кабинете, сидя за большим письменным столом. В потайных ящиках, которые выдвигались с помощью скрытых рычагов, я хранила наиболее важные документы. На стол я положила портфель и королевскую печать — наглядные символы моей власти.
