— Я польщен, — ответил я лаконично, склонив голову в
знак признательности.
Но так сдержан я был лишь снаружи, внутри у меня ки-
пела кровь и от счастья, пальцы на ногах сводило судорогой.
Мы покушали, выпили вина, я расплатился и мы пошли по
улице. На домах висели флаги со свастикой и портреты
Фюрера, ее все это пугало, она была русская, и я думал, что
я могу сделать для нее.
Было уже за полночь, затихающие улицы ночного Бер-
лина были наполнены ночной прохладой, я одел на нее свой
пиджак и мы пошли к ее дому. На встречу вышел патруль,
офицер попросил предъявить документы. Сара прижалась
350
ко мне и я чувствовал, как ее бьет дрожь, я достал удостове-
рение и, сказав определенный пароль предъявил их офице-
ру, он лишь мельком взглянув на них, вернул, отдал мне
честь и патруль двинулся дальше. Она с недоумением по-
смотрела мне в лицо.
— Гельмут, вы, правда, художник и поэт? — спросила
она.
— Ну, скажем в свободное от работы время, лучше вам
Сара, пока ничего не знать, когда-нибудь я вам расскажу,
если вы предоставите мне такую возможность, — мы пошли
дальше.
— Вы меня пугаете, Гельмут, я заинтригована.
