363
метрах снарядные пустые ящики, взрыв разметал их, оскол-
ки ударили в бруствер окопа.
— Немецкая граната, открутите с рукоятки колпачок,
дерните шнур за форфоровое колечко и кидайте, —
проделав все это, он бросил гранату с длиной деревянной
ручкой, она упала в старую снарядную воронку и
взорвалась. Потом всем выдали по нескольку патронов и
постреляли, потом до темноты копали окопы в полный рост,
потом закапывали их. К вечеру они еле тянули ноги.
— Ох бля, на лесоповале и то легче было, — проворчал
вконец обессиленный доктор, укладываясь на нары в блин-
даже, разговаривать ни у кого не было сил.
Повсюду раздавался храп, но он никого не беспокоил,
потому что храпели все, ночь была темна, лишь за лесом на
горизонте метались всполохи взрывов, там шли бои и ли-
лась кровь. Штрафники зашевелились на нарах, скоро
подъем:
— Утро доброе господа каторжане, сон мне ноне приви-
делся,больно дианый сон ,стою я один посреди церкви
перед алтарем, а батюшка отходную за помин души по мне
поет, а я вроде как живой еще и говорю ему: «Эй, батюшко,
ить я ишшо живой, пошто ты меня отпеваешь»? А он мне:
«Не мешай мол, стой и слушай», к чему приснилось?
