Открылись люки и из них полезли танкисты, но авто-
матный огонь убил всех, они полетели с брони вниз.
Игнат стрелял из автомата по темным бегущим фигурам,
Чалый рядом методично передергивал затвор и орал блат-
ным матом при каждом попадании. Немцы навалились
сверху, и началась рукопашная. Игнат стрелял в упор, пока
не кончились патроны, потом воткнул в немца нож. Мель-
кание фигур, незнакомая резкая речь, в глазах потемнело и
тишина...
— Игнат Григорьевич, ты живой? — орал ему на ухо
Чалый и тряс за плечо.
— Слезь с меня, мать твою, блядь ты такая, ты че рамсы
попутал, тискаешь меня, как бабу, — прорычал Игнат.
— Да это немец на тебе мертвый, я ему заточку в заты-
лок воткнул, мы их всех уработали Игнат Григорьевич. Ты
не ранен?
— Не знаю, но хреново мне, дай руку, да вытаскивай
меня, и этого пидора с меня сдёрни..
Они отвалили мертвого здоровенного эсесовца, в шее у
него торчала ложка, кадр не привычный, для тех, кто не
знает, но для зека металлическая ложка — это клад. Рукоят-
366
ка у нее затачивается, как клинок финки и натренированный
в рукопашных разборках урка с такой заточкой представляет
из себя серьезного противника.
