ней», — говорит мой приятель шарфюрер Унрейн, я
называю его «реалистичный фаталист». Несколько иванов
бегут по улице с автоматами в руках, они прижимаются к
стене дома, до арочного свода в который они вероятно
нырнут остается десяток метров. После моего выстрела
один иван оставляя кровавый след сползает по стене,
быстро передергиваю затвор, пустая дымящаяся гильза со
звоном падает в стороне, досылаю патрон и поймав в
перекрестье следующего нажимаю спуск, он сломался и
выронив автомат упал. В окно залетают пули, бьют в стены
осыпая штукатурку и с визгом рикошетя летают по комнате.
Спина вспотела в ожидании сумасшедшей пули которая уже
в агонии, но у нее еще есть шанс найти свою жертву.
Одна большая улица связана малыми проулками и в ка-
ждом идет бой, стреляю по мечущимся фигурам. Весь об-
зорный сектор моего «охотничьего участка» уже наполнятся
нашей техникой, просматриваю в бинокль окна домов в
поисках недобитых врагов. Бой перемещается в дальнюю
часть города, здесь мне уже нечего делать, иду к лестнице и
спускаюсь вниз. Парни проезжающие на бронетранспортере
втягивают меня на броню.
Небо хмурится и огромные черные тучи повисшие над
головой закрывают дневной свет, небо мечет молнии и гром
подражая рвущимся кругом снарядам, но понимая что за
людьми не угнаться плачет холодным дождем. Струи дождя
