дел не оберись.
Игнат вскочил:
— Ты чё, сука, мусор, охренел, ты падаль за кого меня
держишь?
— Ах, вот ты как заговорил урка, да я тебя падла лично
расстреляю, утром перед строем, гнида, — Соловьев
увести!
Игната увели, раскрасневшийся от злости Петренко хо-
дил из угла в угол, пиная грубо сколоченные лавки:
— Я вас, блядей, всех насквозь вижу, — грозил он в тем-
ноту блиндажа...
Дверь за Игнатом закрылась, Чалый подбежал, Игнат
приложил палец к губам... Часовой зябко ежился, ночь хо-
лодная, а ближе к утру еще и сон валит.
— Эй, братела, — донеслось из закрытой землянки, —
выведи на оправку.
— Какую на хрен оправку, не положено.
— Слышь братец, живот у меня скрутило, давай голуба,
обосрусь как пить дать.
— Только одного тебя, — сказал часовой и открыл дверь.
Сержант Хабаров много в жизни ошибок сделал, но это
была его последняя ошибка, одна заточка вошла ему в шею,
другая в живот, он упал. Все было тихо, Игнат взял автомат,
Чалый снял с охранника ремень с ножом, они нырнули в
