одной премии, моя картина «Родня» пролежала на полке три года, я получил около двухсот замечаний. Я просто об этом не рассказываю, потому что не считаю нужным. А кроме того, существует самое главное — то, что ты делаешь. Мне не стыдно ни за одну свою картину. Не потому, что я их считаю такими хорошими, просто мне сегодня не нужно говорить, потупив взор: «время было такое, приходилось это делать». Я делал то, что мне нравилось, и то, во что верил, и абсолютно не обязательно было дружить для этого с властью. Если бы вы посмотрели обсуждение в Госкино моих картин, скажем, той же самой «Родни» или «Обломова», то вы поняли бы, что ни о какой «дружбе» речь не шла. Что же касается сегодняшнего дня — это дружба не с властью, а с людьми. Точно так же я дружил с Руцким, и когда их обстреливали в Белом доме, я единственный, между прочим, по первому каналу и по другим не клеймил их позором. Я сказал, что выбираю друзей не по должностям. И он так и остался моим другом. Поэтому в данном случае это разговор не о власти, а о людях.
В. ПОЗНЕР: Александр Иосифович Малкиель: «Задаю вам тот же вопрос, который в этой же передаче поставил в свое время перед Андреем Кончаловским. Как, на ваш взгляд, продуктивно бороться с растущей в России ксенофобией?»
Н. МИХАЛКОВ: Разговаривать надо с людьми. Надо разговаривать. Мы любим обиженных, и сами любим обижаться. А проблема, когда она существует, должна быть озвучена. Если сесть друг против друга, как мы с вами сидим, людям, заклятым врагам, и разговаривать друг с другом, и разобраться, в чем правда каждого из них, но с желанием понять, а не с желанием выиграть, — думаю, все решилось бы намного проще. По крайней мере, был бы виден выход. Когда американцы борются с исламом бомбами, это наивно выглядит, потому что надо вести какой-то диалог на духовном уровне, а не посредством войны. Мне кажется, что здесь просто надо разговаривать.
В. ПОЗНЕР: Андрей Вершинин: «Хотелось бы услышать вашу точку зрения по поводу Сталина. В программе «Имя России» вы сказали следующее: «Десять лет назад Сталин был вычеркнут, назван злодеем, и в результате на нем и на семидесятилетней истории нашей страны был поставлен крест. Это привело к тому, что огромное количество людей, живших именно в этот период, потеряли смысл своей жизни. Потому что им, дошедшим до 50, 60, 70 лет, вдруг объяснили, что они делали все неправильно. Это несправедливо, это жестоко, а самое главное, это недальновидно, потому что не оценивать фигуру Сталина во всей сложности и рисовать его одним цветом, на мой взгляд, тоже неправильно и недальновидно». Я согласен с вами по поводу возможной потери смысла жизни у сталинского поколения. Мне непонятно другое: о какой сложности фигуры Сталина вы говорите? Неужели у этого человека могут быть другие цвета, кроме черного цвета убийцы и злодея?»
Н. МИХАЛКОВ: Вы знаете, отвечать мне, в общем-то, довольно просто, потому что ответ этого человека — в нем самом, он считает так. А мое мнение уже приведено в этой цитате. То было тяжелейшее, чудовищное время. Я вам приведу один пример, а вы оценивайте как угодно — рабы, не рабы. Идут съемки фильма «Утомленные солнцем-2». Снимаем мы на Ближней даче Сталина в Кунцеве. Великий русский артист Максим Суханов играет роль Сталина. Съемочная группа ждет актера, который находится на гриме. Молодые люди (тридцати-, двадцатипяти-, сорокалетние), разные, есть и старшее поколение, сидят, ждут — кто курит, кто пьет чай, разговор идет, солнышко светит. Входит артист в гриме Сталина, в его костюме, его походкой, с чуть-чуть согнутой рукой — и группа встает. С чего бы? Их не заставили. Ничего не случится, если они продолжат, развалясь, курить.
Значит, что-то такое генетически в них заложено, что заставляет их относиться к нему именно так — не из страха, какой страх может быть у двадцатилетнего, двадцатипятилетнего человека?
В. ПОЗНЕР: Александр Юрьевич Стефанов: «16 октября 2007 года в «Российской газете» было опубликовано подписанное вами и другими известными деятелями культуры письмо «от имени всех представителей творческих профессий в России», в котором говорилось о необходимости пребывания Владимира Владимировича Путина на посту главы государства и после 2008 года. Подписывая это письмо, вероятно, вы понимали, что: во-первых, оно не выражает мнение всех представителей творческих профессий в России; во-вторых, опубликование такого письма будет похоже на желание угодить власти; в-третьих, призыв, содержащийся в письме, противоречит демократическим и правовым ценностям, да и Конституции, которым непросто укорениться в нашей стране. Как вы можете прокомментировать это письмо сегодня?»
Н. МИХАЛКОВ: Я прокомментирую очень просто. Во-первых, я никогда не подписывал писем от всех деятелей культуры. Это письмо подписано мною, Никитой Михалковым, президентом фонда «Культура». Во-вторых, угодить власти — мы уже об этом говорили, да? В-третьих, я считаю, что четыре года для президента в такой стране, как Россия, — это ничто. А учитывая еще то, что в нашей стране, так сказать, конкурентная борьба за власть строится в основном на черном пиаре, на том, чтобы обгадить того, кто претендует с тобой на это место, то может получиться следующее. Вот я военнослужащий, юнкер, кадет, курсант, поступил в училище, заканчиваю учебу. Мой главком — Верховный главнокомандующий Икс. Проходит четыре года. Я ему присягаю, получаю оружие. Меня воспитывали, меня учили. А через четыре года приходит другой человек и говорит: «вот этого надо расстрелять». Мы с вами сейчас находимся в одном времени, а другая часть страны — в другом времени, и в таком государстве, как Россия, подобные эксперименты
