Разбудил Мякишева осторожный стук в дверь. Первые несколько секунд профессор не мог понять, где находится: слишком уж много лет он засыпал и просыпался в своей московской квартире, будучи абсолютно уверенным, что ничего в жизни уже не изменится. Сначала его поднимала жена; затем, когда она ушла туда, откуда не возвращаются, — старенький будильник, ее же давнишний подарок на двадцать третье февраля. Затем будильник, проработав без малого сорок годков, сломался, а покупать новый Сергей Николаевич не стал принципиально: к чему, собственно? Опаздывать ему больше некуда, спешить тоже. А когда придет срок, тогда… как там пел Владимир Семенович? «В гости к Богу не бывает опозданий?». Вот именно. Ну, и зачем тогда нужен будильник?
В следующий миг профессор наконец осознал, где находится, и резво принял вертикальное положение. Проспал, он определенно проспал! Нужно было не слушать этого гэбэшника и не ложиться спать, а заставить отвести его прямо в лабораторию!
— Минутку, — Мякишев торопливо прошаркал в санузел, облачившись в замеченный еще вчера махровый халат, и вернулся в комнату. — Да, войдите.
— Доброе утро, профессор, — в дверном проеме показался незнакомый мужчина, лет сорока с лишним. — Позвольте?
— Пожалуйста, — буркнул тот в ответ, присаживаясь на кровать. — С кем имею честь?
— Меня зовут Леонид Львович. Полагаю, вас обо мне должны были предупредить? Я заведующий информационным отделом нашей лаборатории. С этого дня мы с вами будем в некотором роде… э-э… сотрудничать.
Услышав последнюю фразу, Сергей Николаевич немедленно вскинулся:
— Что еще за «в некотором роде»?! Я приехал сюда работать, молодой человек! Если вы обождете за дверью, я оденусь, и мы немедленно отправимся в лабораторию. По дороге вы сможете ввести меня в курс дела.
— Хорошо, Сергей Николаевич, не нужно кипятиться. Переодевайтесь, — пряча улыбку, завотделом вышел в коридор.
Мякишев появился спустя минут десять — от волнения он одевался дольше обычного:
— Ну-с, коллега, куда нам?
— Сперва в столовую, сейчас как раз время завтрака. А вот затем можно и в лабораторный корпус.
— Снова бессмысленная трата времени, — недовольно пробурчал ученый, но от завтрака благоразумно отказываться не стал.
Столовая, как выяснилось, располагалась в соседнем здании и более всего напомнила профессору место приема пищи какого- нибудь номенклатурного санатория годов восьмидесятых, в коих ему не раз довелось побывать в той, прошлой, жизни. Все так же чистенько, аккуратно — но и без никому не нужных излишеств. Из всех «нововведений» — разве что бесплатный кофейный аппарат, пара холодильников с прохладительными напитками и минералкой да настроенный на новостной канал плазменный телевизор на стене. Столики застелены накрахмаленными скатерками и накрыты на четверых, на каждом — небольшая вазочка с букетом живых полевых цветов. За распахнутыми по летнему времени широкими окнами тихо шелестят листвой деревья окружающего здание парка; теплый ветерок лениво колышет прозрачные занавески.
— Присаживайтесь, профессор, — Леонид Львович отодвинул стул. — Трость можете сюда поставить. Я сейчас принесу перекусить, у нас тут самообслуживание. Вам молочную кашу или запеканку? Запивать чем будете — чай, кофе?
— Давайте запеканку и чай, — буркнул Мякишев, все еще осматриваясь. Столовая ему понравилась. И народу немного, и атмосфера приятная. Да, определенно, все, как тогда, «во времена ранешние». Только официанток в крахмальных передничках, толкающих перед собой никелированные сервировочные тележки, не хватало. Впрочем, он уже давно не в том возрасте, чтоб всерьез озадачиваться отсутствием официанток: годы, знаете ли, годы…
— Прошу, коллега, — заведующий отделом аккуратно поставил перед ученым тарелку. — Приятного аппетита. Сейчас принесу чай.
После завтрака Леонид Львович рассказал, что лаборатория занимает двухэтажный корпус «3-А», находящийся в сотне метров отсюда. На первом этаже расположена собственно лаборатория, на втором — информационно-компьютерный центр, возглавлять который он имеет честь. Вход туда строго ограничен, однако Мякишев, с подачи полковника Логинова, входит в число допущенных. Сообщив все это, ученый протянул профессору пластиковую карточку-ключ:
— Только не теряйте, пожалуйста, тут с этим строго.
Презрительно фыркнув, Мякишев принял пропуск:
— Коллега, если б вы знали, что такое настоящий режим секретности, то не пороли б чушь! Поверьте, когда я работал над «Проколом», режим секретности был куда как более… — Сергей Николаевич внезапно осекся, с подозрением взглянув на собеседника:
— А кстати, у вас есть допуск к тем материалам?
— Сергей Николаевич, ну, я вас умоляю! — скривился тот. — Прекратите, что за шпионские игры? Наш проект — дальнейшее
