женщины и дети блокадного Ленинграда, Бабий Яр, чудовищные преступления войск СС и местечковых националистов… стоит ли продолжать? Sapienti sat,[16] ага…
Была еще и третья мысль — неважная, скользнувшая по самому краешку сознания, словно ушедшая в рикошет от брони пуля. Касалась она его нынешнего тела и звучала примерно так: насколько же все-таки предки были сильнее нас! Не только морально, но и физически. Вот он, здоровый лоб, бывший десантник, прошедший, как ему недавно казалось, и Крым, и рым, и медные трубы, занял тело двадцатилетнего пацана, выросшего в годы хронического недоедания. Да, именно так: родившийся в начале двадцатых годов Краснов никогда особенно сытно не ел. Просто не имелось у его поколения такой возможности. Сначала Гражданская, затем разруха и коллективизация, следом — великие стройки тридцатых и становление Советского Союза как величайшего на планете государства. Редко кто мог в те годы похвастаться особенно сытой жизнью. А те, кто жировал да хвастался, зачастую куда-то пропадали, порой — навсегда. Ну, и откуда тогда в этом теле такая поразительная сила, такая выносливость?! Ведь он, сержант ВДВ Дмитрий Захаров, уже б сдулся, пожалуй, пыхтел из последних сил, дожидаясь привала, ан нет, идет наравне со всеми…
В этот момент размышления прервались: с той стороны, что осталась за спиной, грохнуло. Раз, другой. Вот и все. Их отвлекающий маневр вступил в бой. Десантник не смог отличить, какое именно орудие стреляет, но более опытный Иванов, оглянувшись, коротко прокомментировал:
— Наши, танковая «сорокапятка» бьет. Точнее, две. А вот это уже немцы, что-то покрупнее калибром. Давайте скорее, мужики. Вперед. Уже недолго осталось.
Идущий третьим в цепочке Захаров, раздвигая грудью взбаламученную ряску, жалел лишь об одном: что нельзя закрыть уши и не слышать приглушенных расстоянием и зарослями хлестких ударов немецких противотанковых пушек. Поскольку прекрасно понимал, что каждый выстрел может стоить жизни кому-то из пацанов-танкистов, защищенных лишь тремя с половиной сантиметрами брони…
— Вот так ни хрена себе… — Лейтенант Иванов опустил бинокль и взглянул на десантника. — Не ошибся комбат, получается? Все-таки танки. Интересно, как они их сюда незаметно перегоняют-то? Это ж какая колея должна остаться, грунт-то после зимы еще не просох.
— Угу, танки. А как перегоняют? Сперва через лес, там и прятать ничего не нужно, с воздуха все одно ничего не разглядишь, потом вон по той балке, что на карте отмечена. Ночью, разумеется, да и не каждый же день эшелоны приходят. До станции меньше восьми километров, затемно можно любую колонну провести. А насчет колеи — невнимательно смотришь, товарищ разведчик. Они ж, гады предусмотрительные, весь путь, что по открытому месту идет, то ли плитами бетонными выстелили, то ли бревнами, отсюда точно не разглядишь. Что такое лежневка,[17] не забыл? А для маскировки в светлое время — вон туда глянь, там небольшой отрезок дороги виден — прикрывают чем-то, только не пойму чем. Сетки маскировочные, что ль?
Разведчик на несколько минут приник к биноклю, затем коротко и зло выматерился себе под нос.
— Ну, и думалка у тебя, танкист! И глаз ничего. Завидую, прям. Они ж дорогу щитами с натянутой масксетью прикрывают. Ну, или рамами каркасными, но поверх все одно сетка и ветки нарубленные. Слушай, Вась, это ж какая работа-то? Всякий раз после прохождения техники все сызнова маскировать?
— Да не такая уж и неподъемная работенка, если подумать. Ну, сам посуди: сколько тут открытого пространства между балкой да лесом, где они технику прячут? Километр от силы, может, меньше. Да и танки не каждый день идут — и не каждую неделю, полагаю. Прошла колонна, лежневку подлатали да снова щитами — или чего там у них? — прикрыли. Ну, разве что свежих веток нарубить да сверху накидать, взамен подсохших. Опять же, обрати внимание (внутренний голос немедленно припомнил старую телерекламу «… сделано в Германии!». Кстати, да, очень даже в тему), фрицы вполне грамотно используют и рельеф местности, и естественные насаждения, кусты там, деревца отдельные. Не порубили, а оставили, чтобы тень давали. Если с самолета смотреть, да на приличной скорости, всяко ничего не разглядишь. Ну, и плюс зенитки. Согласен?
— Угу, — на сей раз Иванов ответил кратко.
— Кстати, Денис, не так уж и давно у них все тут налажено. Вон, погляди туда, где под деревьями танки стоят. Я и десятка не насчитал. Видать, только начали технику сюда свозить.
— Примерно так. Вот только машины какие-то незнакомые, ни разу не видал. А ты, танкист?
— Видал, к сожалению, — буркнул Захаров, неожиданно припомнив свой предпоследний бой, проведенный в виртуальном пространстве — как он тогда считал — «Танковой схватки». Тот самый, когда их рота громила забитую эшелонами с немецкими танками, ГСМ и боеприпасами железнодорожную станцию. А потом напоролась на успевшие разгрузиться «Тигры». И сгорела. Собственно, с того «проигрыша» все и началось — он захотел сыграть еще раз, завел левый аккаунт… и попал сюда, в весну сорок
