Вдоль одинаковых дверей и забранных стеклопакетами стен, мимо кабинетов и лабораторий по изгибистому коридору. Вперед, только вперед, назад не смотреть, да и нет там ничего и никого, все, кто вышел встречать высокого гостя мертвы, лежат, кого где нашла пуля охраны. А вот этот, похоже, еще жив – Стас наклонился над умирающим, но смотрел не в бледное лицо пожилого человека, а на его спецуху, мокрую от свежей крови. Агония только начиналась, человек умирал на глазах, его губы синели, лоб покрывала испарина. «Они были здесь недавно. Это хорошо, очень хорошо», – Стас перешагнул через дрожащее тело и побежал дальше. В спину неслись хрипы и жутковатый глухой стук, но их перекрыл звук выстрела. Стас застыл на месте, прислушался – больше ничего не слышно, только усилился стук за поворотом стены. Вот и все, он почти у цели, осталось несколько шагов. Стас побежал вдоль стены. Дверь, еще одна, третья – за ней коридор разошелся в обе стороны, впереди зал за стеной из прозрачного пластика. За ней шкафы, стеллажи, столы с черными мониторами, дальше ни черта не видно. Застилает все густой дым, бродят в нем всполохи, взвиваются под потолок и каскадом льются вниз. И внутри еще видны силуэты людей – вот их было трое, потом осталось двое, потом один…
– Стоять! – заорал Стас, – стой, скотина!
В ответ грохнул выстрел, Стас успел отвернуться, когда в лицо полетели осколки, стекло пошло трещинами, но устояло. Стас выбил его плечом с третьего удара, вломился в зал. Отсюда видно, что туман завис над площадкой в центре зала, до нее шагов пять, не больше. А воздух стал тяжелым и упругим, толкал в грудь, отпихивал назад, к разбитому стеклу. Стало душно, легкие раздирало от недостатка кислорода, Стас споткнулся и едва удержался на ногах, посмотрел вниз. «Охрана», – подсказала надпись через всю спину синего комбинезона, рядом с вытянутой рукой убитого лежал ИЖ. За перевернутым столом возился кто-то, матерился сквозь зубы, слышался треск ткани. Стас перегнулся через баррикаду, подобрал пистолет и отшатнулся в последний момент. С пола поднимался здоровенный детина в безупречном черном костюме и при галстуке, расцарапанная рожа перекошена, под расстегнутой рубашкой виден броник.
А левое плечо в крови, согнутая в локте рука прижата к груди. Стас бросился в обход, но детина не отставал, лез следом, столы и стулья словно сами разлетались перед ним. Стас толкнул забитый папками с черными корешками стеллаж и ринулся к центру зала. Детина орал что-то, потом позади тяжко грохнуло и разлетелось с торжественным звоном толстое стекло стены. Оборачиваться Стас не стал, черт с ним, с последним юдинским псом, пусть гавкает, пока не околеет. Хотя…
Два выстрела слились в один, телохранитель кровника поймал одну пулю в колено, вторая влетела в дверцу шкафа за его спиной. Коротко стриженая башка исчезла из виду, охранник выл на полу, а Стас уже был у цели. На гладком полу дрожало кольцо, переливалось зеленоватыми искрами, втягивало и выбрасывало бледные всполохи. Они поднимались все ниже, окружность разомкнулась и начала гаснуть, туман редел, и в нем пропадал силуэт последнего человека, невысокого, с прямой спиной и рядом с ним женщину в чем-то светлом и блестящем. «Задержались. Скоро будем. Мрак и лед уже прошли. Подожди, товарищ Юдин, без меня не уходи». Стас выдохнул, поднял ИЖ на уровень глаз, прицелился, но понял, что опоздал: от человека осталась только тень, и она уже редела, исчезала вслед за туманом. Стас опустил пистолет, посмотрел себе под ноги и перешагнул едва заметную черту.
С миром произошло что-то абсолютно неописуемое. Всполохи исчезли, нахлынула непроницаемая мгла, и Стас ощутил себя растворенным в ней – он не чувствовал тела, биения сердца, не мог пошевелиться, выдохнуть, потому что нечем было двигать. Его точно не существовало в прежнем виде, он ощущал себя туманом, дымом, разлетавшимся вдаль и вширь, и то, что было его телом, расплылось облаком немыслимых размеров…!! все кончилось моментально, он снова мог дышать, двигаться, видеть и слышать, жуткий, неведомо во что превративший его на несколько мгновений мрак рассеивался, но неохотно, оставляя после себя тоскливый утренний свет длинного дождливого дня. И грязь – мокрую, воняющую соляркой и какой-то едкой дрянью глину, куда ни глянь, Стас видел только одно: изрытое колеями поле, далеко за ним лес в сетке дождя, столбы с натянутой между ними колючкой и ни одной живой души поблизости. Прийти в себя и подняться на ноги было делом пары секунд, Стас осматривался, вглядывался в дождливую муть, но по-прежнему без толку. Столбы с мокрой проволокой, за ними дом с черными оконными проемами как после сильного пожара, рядом дымящаяся груда, по виду напоминавшая остатки строения поменьше, дальше крыши еще двух домов, деревья с редкими желтыми листьями, пригорок с раскисшей грунтовкой, еще дома…
Рев двигателей, низкий, леденящий сердце вой, закрывшая серое небо черная тень над головой – и Стас, движимый, скорее инстинктом, чем рассудком, рухнул в грязь, прикрыл голову руками и закрыл глаза. Последнее, что он успел заметить – это черные кресты на широких длинных крыльях тени, земля качнулась под ним, точно исполинская волна, дальше грохнуло совсем близко, на спину и плечи посыпались комья глины. Мгновения тишины, когда Стас осмелился поднять голову, и только сейчас почувствовал зверский холод, продиравший едва ли не до костей. От дыхания изо рта валил пар, зубы лязгнули – но скорее, от нервов. Стас вскочил на ноги, глянул на себя – весь облеплен мокрой грязью, одежду хоть выжимай, зато ботинки пока держатся, но кто знает, надолго ли их хватит… Справа глухо грохнуло, земля вздрогнула под ногами, Стас задрал голову, и на фоне низких тяжелых туч увидел над лесом
