Хорошо на твердой земле. Когда палуба не качается под тобой. Когда можно сделать не пару, а сотню шагов, не споткнувшись о мешки или чьи-то ноги.
Владетель, в доме которого они нашли кров, когда-то был отдан на воспитание дяде Торкеля-ярла. И сам Торкель-ярл – тоже. Там они и сошлись – будущий Торкель-ярл и сын уважаемого человека Ярп. Ходили на одном кнорре, ели из одного котла, пользовали одних и тех же девок… Словом, почти родичи.
В отличие от Торкеля Ярп Большой Бобер воинской славы не снискал. Но уважением пользовался, и на тинге к его голосу прислушивались многие.
Однако боги Ярпа не пожаловали: так и не дали ему сына. Зато породил Ярп четверых дочерей, старшая из которых сейчас старательно прятала зареванное личико.
Гудрун заинтересовалась. Что может так опечалить свободную девушку, тем более хозяйскую дочь? Это притом, что сам Ярп выглядел вполне счастливым и довольным? Гудрун подтолкнула Лейфа: узнай, в чем дело?
Норег к ее словам прислушался. Но по своим соображениям. Всё, что непонятно, следует прояснить. Вдруг это сулит неприятности?
Разгадка оказалась проста.
– Влюбилась, дурочка, – сообщил Ярп.
– И кто этот счастливый человек? – спросила Гудрун.
Дочь – старшая. Ее муж вполне может унаследовать изрядную часть имущества Ярпа.
– Счастливый! – Ярп Большой Бобер презрительно фыркнул. – К воронам такое счастье – копьем в живот!
– Он умер? – поинтересовался Эйнар, обгладывая баранью косточку.
– Не… Живучий. Оклемался.
– А кто такой?
– Хольд один из Хедебю. Ранили его, в сече ранили, ну а я приютил.
– Ха! – воскликнул Эйнар. – Ярп! Чтобы ты кого-то приютил за просто так! Да я помню, как ты из-за каждого дирхема торговался так, будто это плавленый эйлиль!
– Ну я ж не сказал, что просто так, – возразил Ярп. – Заплатили мне, не без того. Ну так ведь и расходы немалые. Лечить, кормить, сами понимаете. А тут еще дочка – возьми да и влюбись! Тоже понятно: воин славный, хольд и рода хорошего.
– А зовут как? – поинтересовался Эйнар.
– Ульфхам. Ульфхам Треска. Слышал о таком?
Торкельсон мотнул головой.
«Ульфхам Треска, – подумала Гудрун. – А я ведь знаю его. Хольд из хирда Хрёрека-конунга, с которым раньше плавал Ульф».
Жаль, что Ульфхам уже уехал. С ним можно было бы передать весть домой. Он ведь ходил в вики с Ульфом… Ему можно верить. Или – нельзя?
Гудрун покосилась на Лейфа. Муж пил пиво и дразнил костью длинноухого хозяйского пса. Лейф тоже бился с Ульфом в одном строю и сидел в его доме за одним столом с родичами. Что не помешало ему предать тех, с кем делил кров и пищу.
– Через три дня, если погода не подведет, в Хедебю будем, – сказал Эйнар. – Не знаешь, Ярп, Харек-конунг дома или в походе?
– Ясное дело, дома, – Ярп даже удивился. – Где ж ему быть осенью-то? Он у нас мирный.
– …Они были здесь! – сообщил Грихар Короткий. – Эйнар и его люди. Рыбаки сказали.
– Не соврали, точно? – спросил я.
– А с чего бы им врать? – удивился ирландец. – В чем выгода? И я им честно сказал: узнаю, что соврали, – языки вырву.
– И они поверили?
– А с чего бы им не верить? Я человек чести, это всякому видно.
– Высаживаемся! – решился я.
Скоро стемнеет, почему бы нам не заночевать на берегу.
– Белый щит – на мачту!
На берегу нам были не рады. Несмотря на белый «мирный» щит и закрытую чехлом голову злобного пса. Целая толпа выстроилась – встречать. Именно выстроилась: щит к щиту. Неслабая, кстати, вернее, некстати, толпа. Человек двести. Вряд ли все они, даже большая часть – настоящие воины. Но драка нам не нужна.
